– Но мы за них отвечаем!
– Боюсь, Гарри, они лучше нас поняли, что значит ответственность. – В голосе мамы слышались и гордость, и горечь одновременно. – Поняли и сделали себя ответственными за НАС. И за многих других людей.
– Выходит, мы можем сейчас сделать только одно – поверить? – задумчиво проговорил отец. – Кажется невероятным, но… Нита, ты уверена?
– О, папочка! – Она любила его сейчас, жалела и страдала за него больше, чем моста бы высказать. – Я и сама хотела бы, чтобы все это оказалось неправдой. Но это так.
Несколько долгих мгновений отец Ниты молчал. Потом прошептал:
– Миллионы жизней… И опять умолк.
– Когда вам нужно вставать? – с трудом выговорил он наконец.
– В шесть. Я поставлю будильник, папочка. – Только теперь Нита заметила, что все еще стоит на стуле. Она спрыгнула и бросилась в объятия отца. Кит прошел позади них, пожелав всем спокойной ночи. Нита замерла. Может быть, она в последний раз обнимает папу… или в предпоследний… О, только не думать об этом!
Мама остановила Кита, положила ему руку на плечо, прижала к себе Ниту. Так некоторое время они и стояли в полном молчании.
– Спасибо тебе за… за то, что было там, вверху. – Она показала рукой куда-то в потолок. Глаза ее были влажными, но мама улыбалась.
– Все нормально, ма. Мы еще побываем там, когда пожелаете.
«О, Господи, только бы не разреветься!»
– Спасибо, что вы доверились нам, – прошептала мама. Нита всхлипнула.
– Ты помогла мне, научила, как это сделать. – Больше Нита не могла сдерживать готовые вот-вот хлынуть слезы. Она сорвалась с места и понеслась в свою комнату. Кит плелся следом.
Нита знала, что есть еще одно препятствие между нею и спасительной кроватью. Препятствие, сложив по-турецки ноги, сидело в полутьме на кровати и смотрело на них обоих холодным испытующим взглядом. Кит остановился у распахнутой двери. Нита с размаху плюхнулась на живот рядом с Дайрин, заставив взвизгнуть пружины.
– Ну? – поджала губы Дайрин. – Куда это вы таскали их?
– На Луну.
– На Луну-у? Продолжай-продолжай, Ниточка!
– Дайрин, – позвал от двери Кит, – лови! Нита подняла голову и видела, как Дайрин вытянула руки и схватила что-то промелькнувшее в воздухе. Это был неровный кусок серого шероховатого камня, размером и формой напоминавшего ластик. Дайрин с любопытством потерла его пальцами.
– Что это? Пемза? – И тут же голос ее взвился до пронзительного визга. – Вы и вправду БЫЛИ на Луне! И не взяли МЕНЯ! Вы, вы… – Не подобрав ни одного подходящего крепкого словечка, она прошипела: – Я ВАС УБЬЮ!
– Дари, не ори. Они там, внизу, и так уже оглушены, – предупредила Нита.
Но это не подействовало. Зато Кит нашел самый действенный аргумент. Он накинул на Дайрин одеяло, придавил подушкой и так подержал несколько секунд, пока вопли не прекратились.
– Мы возьмем тебя в следующий раз, – пообещала Нита, когда Дайрин утихомирилась и перестала бороться с Китом. Она вдруг с болью подумала, что следующего раза может и не быть. – Кит, – сказала она сразу осипшим голосом, – напомни мне взять коротышку на Луну в ближайшем будущем. Может быть, на следующей неделе. Если она будет хорошо вести себя.
– Ладно, – откликнулся Кит. – Сдаешься, малышня? Он откинул одеяло, но продолжал крепко прижимать к кровати Дайрин, плотно укутанную в простынку.
– Ф-фнии хмнее фри-иии, – глухо пробубнила простынка.
– Умница. Так и продолжай разговаривать. Тихо и спокойно, – улыбнулся Кит и отпустил Дайрин.
Нитина сестра выпуталась из-под простыни и с ледяным презрением уставилась на них, оправляя и разглаживая пижамку.
– Мама с папой, как погляжу, не убили вас, – усмехнулась она.
– Нет. Спасибо тебе, коротышка, за отличный совет.
– Что? Какой такой совет?
– Прошлой ночью, – сказал Кит. – Что-то вроде «или молчи, или говори правду»…
Нита подтвердила слова Кита кивком. Дайрин скромно полировала ногти о пижамку. Глядя на нее, Нита вдруг начала смеяться. Она хохотала так сильно, что ее одолела икота. Упав на бок, Нита просто изнемогала от смеха. Дайрин смотрела на старшую сестру так, будто та сошла с ума. Кит потряс Ниту за плечо.
– Что с тобой, Нита?
– О, Кит, – проговорила она между двумя приступами смеха. Наконец ей удалось отдышаться. – Помнишь, что сказала попугаиха?..
– А? – опешил Кит.
– Пичужка сказала: «…Норы Царя вспомнишь». – И она снова начала хихикать.
Кит, совершенно сбитый с толку, глядел на нее, вытаращив глаза.
Нита рывком поднялась, села на кровати прямо и расправила пижамку на груди Дайрин.
– Ты так и не понял? Мы-то гадали, что это за норы, какой такой царь… Взгляни!
На пижамке Дайрин красовался… рыцарь! Аккуратно обшитая красной ниткой аппликация. Нита снова залилась веселым смехом.
– «Мои слова забудешь, но рыцаря вспомнишь!» – вот что сказала нам попугаиха Мэри. Это наш ночной рыцарь, малышка Дари посоветовала сказать всю правду!
– Хороший был совет, – наконец пришел в себя Кит. – Спасибо, Дари…
– Пожалуйста, – пожала плечами изумленная их весельем Дайрин.
Нита вся вздрагивала от приступа смеха, вытирая ладонью глаза.
– Да, – подтвердила она, – хоть я и сама бы пришла к этому, но все же совет был что надо. – Ей вдруг захотелось сказать сестре что-нибудь очень приятное. Может, в последний раз. – Ты, Дари, когда-нибудь станешь отличной волшебницей, – улыбнулась Нита.
Дайрин молча взирала на них.
– Нита, – сказал Кит, – у нас был длинный день. А завтра будет еще длиннее. Я иду спать. Спокойной ночи, Дайрин.
– Верно, пора, – спохватилась Нита.
Она согнала Дайрин и устроилась поудобнее, чувствуя себя взвинченной, испуганной, но в то же время ощущая легкость во всем теле, словно стала невесомой. И прежде чем Кит закрыл дверь, Нита провалилась в глубокий сон, как в яму.
Глава одиннадцатая. ПЕСНЯ ВСТРЕЧИ
Нита сидела на свертке, брошенном на песчаный пляж. Она обнимала руками колени, глядя на утреннее яркое солнце и не видя его.
Вчера она заснула со странным чувством, что утром все само собой образуется. Но лишь открыла глаза, как тут же вспомнила вчерашнее, а в кухне наткнулась на родителей, измученных беспокойством, безумным любопытством и переменчивым желанием все запретить или, наоборот, все одобрить. Они пили одну чашку кофе за другой, глядели на кусок лунной пемзы, лежащий на столе перед ними, и говорили, говорили, уже, кажется, не понимая друг друга.
Она с трудом узнала их. Отец и мать были так растерянны, что ловили каждое ее слово, слушали затаив дыхание. А то вдруг перебивали, принимались толковать между собой, будто ее и не было рядом. Они осторожно трогали Ниту, как хрупкую вещицу, которая может рассыпаться от самого легкого прикосновения, и в то же время смотрели на нее с некоторой опаской, словно вдруг поняли, что она в чем-то сильнее их, умеет и знает что-то недоступное им. И в их глазах, в голосе, во всем обращении чувствовалось, что они гордятся своей дочерью.
Нита вздохнула. Она отдала бы все их восторги и удивление за одно лишь папино крепкое объятие, которое выжимает из тебя весь воздух и выдавливает из горла беспомощный, тоненький писк. Или услышать бы сейчас, как мама говорит с ней голосом утенка Дональда. Но этого больше не будет…
Она снова тяжело и печально вздохнула.
Хорошо, что Кит сегодня за завтраком взял на себя трудное дело отвечать на бесконечные вопросы родителей. Он ел медленно, толково и пространно объяснял за Ниту, что им предстоит делать, когда и куда они пойдут…
– Том, – безнадежно простонала Нита.
Она уже сбегала в магазин Фридмана, потолкалась на складе под подозрительным взглядом Пса. Том не отвечал на ее звонки. А ей во что бы то ни стало нужна была помощь. «Я сделала все, что мне по силам, – думала она с тоской. – Мне нужен совет! О, Том, где ты?»
Как она и предполагала, никакого ответа…