Но когда бизнес унаследовал Фэллон, то он обнаружил записи Кедрика о Коуве и уникальной энергии этого района. Заинтригованный, он приехал в маленькое сообщество проверить все на месте и выяснил, что Кедрик был прав. Нечто в энергии Коува способствовало их делам. И подходило лично ему, как решил Фэллон.
Он открыл тогда замок, висящий на двери конторы, и прошел в комнату, которая как будто совершила путешествие во времени. Под пылью, скопившейся за три десятилетия на столе и осевшей на настенных канделябрах, все осталось в точности так, как при Грэхеме, когда тот закрыл контору и переехал в Лос-Анджелес.
Вдобавок к обстановке в стиле арт деко здесь находились и другие антикварные вещи, отражающие историю «Джи энд Джи». Сюда входили викторианские часы на столе, старая подставка под зонтики и кованая железная вешалка. Единственными вещами, добавленными Фэллоном, значились компьютер и кофейный автомат промышленных размеров.
Фэллон созерцал свою ассистентку, пытаясь уже в миллионный раз проникнуть в тайну: кто же такая Изабелла Вальдес.
Снаружи непрерывно лил дождь. Тихий океан приобрел цвет закаленной стали, и на Коув обрушивались волны. Но здесь, в его маленькой конторе на втором этаже, все было светло и строго позитивно. При других обстоятельствах Фэллон нашел бы всю эту теплую живую энергию раздражающей до крайности, но по какой-то причине с Изабеллой все воспринималось иначе.
Она сидела за другим столом. Этот стол новоиспеченная помощница заказала в первый же день работы в «Джи энд Джи» в интернет-магазине, торговавшем мебелью под старину. Понадобилось двое мужчин — которыми оказались грузчик и он сам, вспоминал Фэллон — чтобы с помощью мускульной силы поднять по узкой лестнице тяжелый деревянный стол в викторианском стиле и кресло на второй этаж здания. Изабелла руководила сим процессом. Фэллону пришлось признать, что у нее талант организатора.
Но тревожило и заинтересовало его не ее мастерство офисного менеджера. А тот факт, что у нее не было проблем с его талантом. Она вела себя так, словно ничего необычного в его психической натуре не было. На его долгом веку это был уникальный случай. В основе его собственного таланта лежала способность интуитивно схватывать стройные логические построения среди хаоса. Это была беспорядочная сложная способность, которую он сам толком не понимал. Зачастую его талант заставлял других нервничать.
В кругах «Тайного общества» всегда бродили слухи о сильных талантах в теории хаоса, особенно тех, что передавались по линии Джонсов. Фэллон прекрасно знал, что всегда находились те, кто шептал, будто он обречен погружаться все глубже и глубже в паутину таинственных построений собственного творения. Другие предрекали, что наступит момент, когда он не сможет больше различить границу между фантазией и реальностью: классическое определение безумия.
Знай народ, как широко простираются его способности, сплетники бы ужаснулись, подумал Фэллон. Но он был Джонсом. А значит, знал, как хранить секреты. И был совершенно уверен, что Изабелла Вальдес тоже умела хранить тайны. Всегда здорово иметь что-то общее с женщиной, которая пробуждает все основные инстинкты в мужчине. Последнее обстоятельство, разумеется, являлось одним из самых больших осложнений в его жизни за последнее время. С того момента, как он встретил Изабеллу, она его просто околдовала.
Другой загадочной гранью личности Изабеллы было то, что она спокойно относилась к его темпераменту и перепадам настроения, которые требовали проводить уйму времени в одиноких прогулках по пляжу в Коуве. Она просто принимала Фэллона таким, каков он есть.
Он осознавал физическое притяжение. Изабелле недоставало общепринятого совершенства, навязанного многочисленными образами кинозвезд женского пола и супермоделей, словно вылепленных по одному образцу. Но ее строгие чеканные черты лица и золотисто-карие глаз, внутри которых словно мерцала тайна, с самого начала приковали его внимание.
Свои темные волосы, длиной до плеч, Изабелла собирала в строгий деловой узел, что подчеркивало четко вылепленные резкие формы ее подбородка, носа и скул. Она была женственной во всех нужных местах, но ему еще предстояло увидеть ее в юбке или платье. Ее повседневная рабочая одежда состояла из неизменных джинсов или брюк темных расцветок, блузки с длинными рукавами, которые она закатывала вверх, и ботинок или туфель без каблуков. Вместо дамской сумочки она носила рюкзак. И отнюдь не модного фасона. Он был прочным и функциональным, и наполненным всякой всячиной.