Почувствовав наступление торжественного момента, Елкин и Павлов оставили землеройные машины, расчищавшие площадку перед бетонным хранилищем, и подошли к Климову. Киберы вышелушили последний слой бетона и, обнажив прямоугольный проход, стали в сторону.
— Ну, шеф, вперед! — подтолкнул археолога Иван.— Должно же нам повезти!
Климов шагнул в проход и почувствовал сырой и гнилостный запах. Эдуард включил фонарь и направил его луч внутрь помещения. Он не ошибся! В помещении на специальных стеллажах и просто на полу стояли ящики! Их было столько, что у историка захватило дух. Он оглянулся с довольной улыбкой.
— Не томи, Эдик! — сказал Елкин.
В этот момент стоящий у прохода стеллаж вдруг зашевелился. Прогнившее насквозь дерево не выдержало тяжести и он рухнул. Из рассыпающегося ящика выскользнул черный цилиндр с конической головкой и ударился о бетонный пол. Что-то ослепительно сверкнуло, и оглушительный взрыв потряс окрестности. Взрывная волна пронеслась ураганом по расчищенной площадке, в одно мгновение превратив стройное, но хрупкое тело эквиплана в груду металла и пластика, а затем сбросила его жалкие остатки в ущелье... Но люди, ожидавшие встречу с неведомым, ничего этого не видели и не слышали. Их просто уже не существовало...
Шумский не видел взрыва, он стоял спиной к горам и внезапно почувствовал боль в ушах и упругий толчок в спину. И лишь после этого он услышал ужасающий грохот. Он обернулся к горам. Над ними поднималось зловещее облако пыли и дыма... Падали камни и обломки бетона, пронзительно свистели осколки снарядов и мин, но Вадим Аркадьевич, не обращая на них внимания, бежал к лагерю. Снова и снова где-то неподалеку грохали от вторичной детонации снаряды...
Лагерь был в огне. Сухая осенняя трава пылала, опаляя молодой, еще неокрепший травостой... Опадали, обгорая, надувные палатки. Винтокрыл скрылся в дыму и пламени, а огонь стремительно приближался к Шумскому. Вадим Аркадьевич отступил в воду...
— Что случилось? Что случилось? Отзовитесь!—донесся до него тревожный голос Василия Стоева.
Шумский судорожно вздохнул и включил общую связь.
— Внимание. На раскопках городища произошел сильный взрыв. Лагерь горит. Эквиплан и люди в момент взрыва находились на площадке. Срочно вышлите спасательную экспедицию.
Вадим. Я — Манаев. Включи теледатчик.
Штурман нажал и повернулся в сторону догорающего лагеря...
— Что с людьми, Вадим?
— Не знаю. Взрыв произошел после вскрытия бетонного склада. Боюсь, что все погибли.
— Ты не можешь туда попасть?
— Очень крутые склоны...
— Вадим, эквиплан придет через два часа тридцать. Может, будет поздно.
— Попробую, у них были лягушки...
Огонь отступил от лагеря, оставив дым и чад. Подняв опавший материал складской палатки, Шумский обнаружил, что все оборудование цело. Распаковав ранцевый летательный аппарат, он одел его, застегнул ремни, закрепил на груди пульт управления и попросил сфокусировать энергию. Подавая рычаг управления, он медленно всплыл над лагерем и направился к крутому склону горы. Подлетая к ущелью, он почувствовал неладное: река иссякла. Перегруженная сбросом земляного материала при раскопках, мутная и грязная, она, то подпруживалась, то прорывалась снова, но всегда хотя бы слабые ручейки текли по ее ложу. Теперь оно было абсолютно сухое... Пролетев по ущелью, Шумский увидел, что огромная масса земли и обломков, среди которых находился и искореженный эквиплан, образовали мощную плотину, за которой река, растекаясь по котловине, образовала озеро.
— Внимание! Эквиплану найти площадку в стороне от ущелья, выше по течению Сейвы. От направленного взрыва образовалась плотина в расширенной части ущелья. Возможен прорыв воды.
Шумский поднялся выше и увидел площадку. В самом конце раскопа зияла огромная, продолговатая, метров на триста, ямина с черными обожженными краями. Площадка, как выметенная, расширяющаяся в сторону реки, была пуста. Лишь возле ямины виднелись остатки землеройных машин, да местами из-под плотных глин выступали огромные глыбы гранита.
Это было все. Включив на всякий случай счетчики радиоактивности, он медленно опустился на площадку и подошел к краю ямы.
— Это все, Геннадий,— хрипло сказал Шумский.
— Вижу,— хмуро откликнулся Манаев.
— Погибли все четверо. Видимо, превратились в пыль.
Штурман подошел к краю ямы и по остаткам газов определил анализатором, что взрывчатыми веществами были какие-то нитросоединения...
Через несколько часов спасательный отряд разрушил плотину, надеясь обнаружить хотя бы останки своих товарищей, но они исчезли без следа. Вырубив из гранитной глыбы обелиск, спасатели установили его вблизи воронки и высекли на нем имена погибших:
Эдуард Климов
Иван Елкин
Борис Павлов
Евгений Брагинский
Сумрачно постояв у обелиска, спасатели подобрали остатки снаряжения и посмертную археологическую коллекцию Эдуарда Климова и погрузили в эквиплан. Совершив прощальный круг над площадкой, эквиплан взял курс на восток...
Байдарин закончил отделку спинки кресла и остался доволен своей работой. Из пня огромной секвойи получилось довольно приличное кресло. Конечно, с помощью дезинтегратора он мог бы давно вырезать его, но Сергей пользовался дезинтегратором только намечая отдельные детали, а в основном работал ручной стамеской и долотом. Физическая работа доставляла ему не только удовольствие, но и отдых, и Байдарин старался растянуть поделку на длительный срок. Но как он ни старался замедлить работу, кресло ощутимо подвигалось, особенно после ухода Ии. Прекрасная древесина секвойи не подвергалась гниению, и можно было надеяться, что кресло простоит долго. Сергей уселся в кресло, отдыхая после физического труда. День клонился к закату. Пора было готовить свой одинокий ужин и обсчитывать вечерние сводки. Он собрал инструменты и пошел в дом. Внезапно ему послышались голоса. Байдарин выглянул в окно и увидел толпу приближающихся аборигенов. Они несли кого-то на древках копий, перевязанных лианами, с подстилкой из ветвей... Поставив носилки на крыльцо, аборигены стали совещаться. Человек, лежавший на носилках неподвижно, вдруг начал судорожно биться. Сергей выскочил на крыльцо и узнал в этом человеке молодого вождя Шибу Ши. На лодыжке у вождя кровоточила характерная треугольная ранка — след шипа ядовитой рыбы скорпены. Шибу Ши снова потерял сознание. Сергей опрометью бросился в дом и вынес шприц с противоядием. Не раздумывая, он нагнулся и вонзил шприц выше ранки. Вытащив шприц, он попытался разогнуться и сейчас же почувствовал укол. Только тогда он заметил, что туземцы окружили его плотным кольцом и каждый занес над ним копье на таком расстоянии, что стоило ему пошевелиться, как ближайшее острие впивалось в тело. Положение было крайне неудобным. Он попытался опуститься на корточки и снова — укол. Постепенно начали подрагивать ноги, заболела спина и к лицу приливала кровь... Он чувствовал, что скоро не выдержит такого положения и тогда...
Шибу Ши пошевелился и открыл глаза Гримаса боли сошла с его лица. Потом он увидел своих соплеменников и чуть заметно кивнул головой. Байдарин ощутил за собой пустоту и осторожно начал распрямляться.
— Теперь пройдет,— сочувственно сказал он Шибу Ши.
Вождь молчал, все еще не веря своему избавлению от боли, или, может быть, от слабости.
— Эта рыба очень ядовита. Ты мог умереть, уважаемый Шибу Ши.
Абориген продолжал молчать. Только слишком пристально смотрел на Байдарина. Сергей понял, что вождь не хочет с ним разговаривать, или, может быть, ему все еще плохо.
— Хорошей охоты тебе, уважаемый,— попрощался Байдарин и направился к двери. В дверях он обернулся, Шибу Ши провожал его взглядом и только слегка прижмурил глаза. Сергей кивнул и зашел в дом. Сейчас же туземцы схватили носилки и быстро понесли вождя по тропинке...
Перед ужином метеоролог просчитал вечерние сводки. После двух месяцев тепла впервые северная станция показала небольшое похолодание. Расчеты Байдарина подтвердились. Теперь постепенно, но все же гораздо быстрее, чем обычно, начнет холодать, и к концу месяца зима вступит в свои права. Интересно, успеют ли растения подготовиться к зиме за такой короткий промежуток? Он вызвал Ананьева.