Так я падаю в пропасть сна и жду свое первое утро в деревне «чужан».
Вы помните это ужасный скип петель, когда раздвигают шторы? О, он неимоверно раздражает больную голову. А потоки солнца, хлынувшие обжигать твои заспанные глаза?
– Доброе утро, работникам лазарета! – скандирует бородач, вслед за ним входит Роман с подносом, на котором я замечаю кашу, кусок хлеба и кружку молока.
– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Роман, видя, что я сажусь на кровати, он надевает на мои ноги тапочки, затем садится на стул рядом с бородачом, и теперь они оба напротив меня.
Касаясь лба для проверки температуры, я замечаю, что на мне надета не моя одежда, я трогаю ее, осматривая:
– Милая ночнушка.
– Если тебя это беспокоит, то со всей честностью, говорю, что тебя переодевали наши женщины, – объясняет бородатый.
– Это меньше всего меня беспокоит, – отвечаю я, беря в непослушные руки кружку с молоком, и немного расплескиваю содержимое на пол.
– Твое состояние улучшилось, и я могу констатировать полное выздоровление.
Он, наверное, местный доктор, я поняла! Как же сразу не догадалась, у него же стетоскоп на шее, но мне ясно не все:
– Выздоровление? Разве такое возможно? За одну ночь?
– Вера, ты мучилась с лихорадкой три дня. Тебе, конечно, еще нужно отдохнуть, но могу уверить: ты здорова. Пока не решишь, когда возвращаешься домой, можешь остаться в моем доме, я понаблюдаю за тобой еще пару дней.
Я решаю прислушаться к совету доктора, так как еще слишком слаба, чтобы преодолевать самостоятельно большие расстояния.
Весь день я наблюдаю за простым бытом этих изгнанников, как они ведут хозяйство, как их дети бегают босяком по траве и радуются жизни, еще не зная, а может, уже подозревая, как устроен реальный мир.
Вечером меня заход навестить Роман, предлагая себя в качестве провожатого на прогулке. Он берет меня за руку, помогая ступать по неровной земле, пока мы не находим место для привала.
Мы сидим с ним на склоне, недалеко от дома врача, молчим и наблюдаем за горизонтом. Мне нравится смотреть, как солнце опаляет кроны деревьев на закате, раньше я не замечала этой красоты.
– Когда нас атаковал розовый дым, я был ребенком, – вдруг заговаривает Роман,– Многие переболели тогда, но этого было недостаточно, и они стали бомбить нас.
– Я не знала, что вас бомибили… нам говорили только про дым.
– Потому что дым звучит безобидно, якобы, это все побочный эффект. Мои родные не пережили бомбежку. Алексей, который лечил тебя, подобрал меня и еще нескольких детей и вывез в вашу страну. Так мы и скитаемся, здесь живем уже два года. Отсюда нас не выгоняют, пожалуй, мы нашли свой дом. А ты вернешься домой?
– Домой? Не знаю. Я сказала маме, что больна, а она завопила, что я порчу свадьбу сестры. Я у них что-то вроде «пробного» ребенка, они тренировались на мне, чтобы создать свою идеальную дочь Аню. Таскали меня по всем кружкам и школам, ища подходящую для их второго ребенка, удивляясь, почему у меня нет друзей, и я плохо учусь. Их стена украшена ее наградами, а однажды моя мать сказала: «Мы тебя упустили, но вот с Аней так не выйдет, уж она-то не станет продавцом». Моя сестра стоматолог, а мне даже брекеты не ставили. Она выходит замуж, а все считают, что я ей жутко завидую, ведь она это сделает раньше, чем я.
– Останься здесь, со мной, – произносит скрипач, глядя вдаль, срывая несколько травинок и кромсая их на маленькие частицы. В моей памяти всплывает та девушка в переходе, как она показывает мне на безымянный палец и ехидно улыбается. Меньше всего мне хочется встать между двумя влюбленными.
– С тобой? А разве у тебя нет спутницы? – подлавливаю я Романа, а он поворачивается ко мне:
– Мы расстались.
– Давно?
– Несколько дней назад.
– Ого. Это слишком импульсивно, тебе не кажется?
Конечно, каким еще может быть человек, так страстно играющий на скрипке. Одно дело влюбится в этого творца, а другое – стать очередной прелестной победой. Он так же забудет меня, станет играть для другой, более молодой и красивой.
– Ты думаешь, я поступаю так все время? – будто читая мои мысли, отвечает Роман, посмеиваясь, – Нам не навязывают жен, но выбирают подходящую пару среди своих. Хотя и расставания тут частое дело, мы же – люди, так что я не предаю желание клана, если ты об этом.
– Я о том, что не возможно в одно мгновение выбросить кого-то из своего сердца.
– С той девушкой мы были слишком долго помолвлены и наши чувства застыли, – снова говорит он, слегка отвернувшись от меня, – Как ты не понимаешь, есть какая-то неведомая сила, что приковала мой взгляд к тебе, и не отпускает. Я слышу тысячу мелодий в голове и все их хочу играть только тебе. Во мне тоже сидит вирус, и он сжимает мою душу, бросая меня из огня в воду, пока ты не прекратишь агонию.