Вздыхая, я пожимаю плечами:
— Все сложно.
Дин понимает намек и закрывает рот, который полностью набит индейкой.
Пока он продолжает поедать сэндвич, я снова говорю:
— Когда ты ел в последний раз?
Медленно вытирая горчицу с губ, он пожимает плечами:
— Пару дней назад.
— А когда в последний раз был дома?
Дин медленно обводит пальцем круг по ободку чашки, на которую пялится, и отвечает:
— Пару дней назад…
— Почему ты не идешь домой?
От этих слов он вскидывает голову вверх, кривит лицо и отвечает:
— Все сложно.
Ага. Знаю, знаю. Этот ребенок в точности, как я.
— Ладно, — я делаю еще один глоток коктейля и наклоняюсь к столу. — Тебе нравится зал? — Дин кивает. — Хочешь снова заниматься там?
— Я сказал тебе, что не могу позволить этого себе.
— А я сказал, что спрашивал не об этом. — Дин засовывает еще один кусок индейки в рот, пока я пристально смотрю на него. — Так хочешь?
— Да.
— Ладно, — медленно киваю я. — Заключим сделку. Если будешь там, когда я завтра приду на тренировку, я достану тебе членство.
— И что мне делать?
— Что я сейчас сказал?
— Быть там, когда ты придешь на тренировку.
— Очень просто.
Дин выглядит сбитым с толку.
— Как мне узнать, когда ты придешь?
С дерзкой ухмылкой я отвечаю:
— Никак.
И будто пытаясь побороть улыбку, Дин кивает, доедая свой сэндвич.
Он будет там. Я знаю, что будет, потому что я был. Уилл заметил меня, слоняющимся без дела, и сказал что-то владельцу. Оливер заключил со мной ту же сделку, которую я предложил ребенку, за несколько недель до моего восемнадцатилетия, вскоре после того как умерли родители Эрин и Люка. Не прошло много времени, как я начал работать с ним, начал увеличиваться в теле, а Макс сказала, что мне стоит попробовать себя на ринге, чтобы выместить всю злость, о которой я отказывался говорить. Выместить страх перед тем, что в один день я превращусь в своего отца. Если бы она знала, что мне также нужно было выместить разочарования из-за сожаления, с которым я жил, потому что отверг ее.
* * *
Вскоре после того, как мы с Дином расстались, я понимаю, что Макс до сих пор у меня в голове. Слова, которые она сказала мне, преследуют меня, только теперь они переплетаются с моими собственными. Все сложно.
Бл*дь, чья это вина вообще? Не надо так на меня смотреть. Не один я виноват. О, а это что должно означать? Да, Макс, выложила больше карт на стол. Но… Какого хера я вообще спорю о ней? Вам не понять. Никому не понять. Если я открыто влюблюсь в нее больше, чем уже влюблен, я подпишу ей смертный приговор. Я могу убить ее. Это то, что делают в моей семье. Я бы лучше отрезал себе член ножом для масла, чем навредил ей, и, вероятно, именно поэтому стоит пустить ситуацию на самотек.
Я откидываю голову назад на подголовник кресла машины, и пялюсь на фасадное окно TKO.
Кого я, бл*дь, обманываю? Я не могу держаться от нее подальше. Дерьмо, я не делал этого в последнее время, и это были самые лучшие недели моей гребаной жизни. Вы видели глупый, одурманенный взгляд на моем лице. Он неестественный.
Выскальзывая из машины, я направляюсь к входной двери с единственной мыслью в голове. Мне нужно показать Макс, что она моя. Что все между нами по-настоящему. Что я пытался сделать все правильно. Поэтому я свожу ее на поздний ланч.
Парень ведь повел бы свою девушку на свидание на ланч, правильно? Боже, я, бл*дь, правда, только что сказал это? Я хочу официально заявить, что сказать эти слова вслух, подобно тому, когда кто-то выдирает тебе зубы пассатижами. Но я все равно их сказал. Я хочу, чтобы мне доверяли.
Дверь распахивается, и я вижу одного из постоянных барменов. Я быстро приветствую его.
— Как дела, Том?
— Неразрушимый, — отвечает он, протирая шот.
Двое мужчин постарше сидят возле бара: один — с газетой, второй — смотрит телевизор. Когда Том произносит мое имя, они оба оглядываются через плечо, а их нахмуренные брови уступают место улыбке на губах.
Думаю, они обо мне слышали. Нет, ну, правда? А кто не слышал?
Я направляюсь в служебную комнату для работников и должностных лиц. Как только прохожу мимо офиса Фрэнка, он тут же выкрикивает мое имя.
— Неразрушимый, на пару слов!
Разочарованный тем, что он мешает мне добраться до Макс, я опираюсь на дверной косяк.
— О чем?
— Заходи, заходи, — машет он рукой. — И закрой дверь.