Пятнадцатисантиметровая щель не давало желаемого обзора, и Левону пришлось вплотную прижаться лицом к забору. Он прислушался. Вокруг все было тихо. Лес, сразу же начинающийся с той стороны забора, чернел мохнатыми мачтами стволов и слегка шелестел буйным подлеском.
Левон знал, что через десять метров за границей леса начинался глубокий овраг, по дну которого тек грязный ручей. За забором не было ни души.
– Рекс, ты там, мальчик, ты в лесу? – почему-то шепотом позвал Левон, стараясь услышать хоть какие-то признаки пса. Вокруг повисла гробовая тишина. Темнота не давала шансов хоть что-нибудь разглядеть на той стороне. Помимо всего прочего его смущала стоявшая вокруг непонятная вонь, природу происхождения которой он никак не мог понять. Но то, что он ее знал, в этом Левон был уверен. Этот сладковатый, удушливый запах. Он встречался с ним очень часто, но вот где и когда Левон никак не мог вспомнить. От соприкосновения лица с забором, оно стало влажным и каким-то липким.
– Что за хрень, – он попытался обтереть щеки руками, но от этого стало только хуже, руки также были в чем-то липком и зловонном. Взглянув на них, Левон оторопел. Даже в слабом свете луны он смог разглядеть причину этой странной влаги. И тут, будто выстрелами пронзили голову ужасные воспоминания многолетней давности. Он вспомнил, как их рота пыталась удержать никому не нужную афганскую высоту, как «духи» месили их минометами, как приходилось ползать по кишкам своих друзей, стараясь не подставлять головы под снайперские пули. Он, как наяву, увидел оторванные конечности и пропитанные кровью окопы. И тогда над всем этим адом тоже стояло это убийственное зловоние. Левон вспомнил этот запах – так пахла кровь, так пахли останки его друзей тогда, на той высоте, так пахла сама смерть.
С глаз, будто кто-то сдернул пелену. Он сразу заметил, что весь пятачок земли у бреши в заборе выглядел значительно черней всего остального. Сейчас он готов был поклясться, что знает природу этой черноты. Это была кровь. Это было море крови, которое залило все место недавнего действа. Глазам Левона стали являться все те, вроде бы незаметные мелочи, которые в своей совокупности открывали ужасную картину и которые он не заметил сразу. В голове будто включили мощный прожектор, позволивший во всех подробностях разглядеть недавнее происшествие.
Он увидел клочки шерсти и ошметки мяса, застрявшие на краях досок. Он увидел дымящуюся кучу на земле у основания забора, на которую уже начинали слетаться вездесущие мухи. Левон был уверен, что знает, чем была эта куча – это были кишки Рекса. Он был просто уверен, что знает и о том, что именно чавкает у него в тапочках, и в какой каше вязнут его ноги сейчас. Он стоял в Рексе! Все что окружало ветерана Афганистана, десять минут назад находилось в собаке и было ее внутренностями.
– Господи, спаси и сохрани, – Левон неосознанно стал пятиться от забора, судорожно пытаясь обтереть лицо и стараясь не шуметь и не поддаваться панике. Картина прояснилась полностью и привела мужчину в неописуемый ужас. Нечто избавилось от доски в заборе, а затем, добравшись до пса, вытянуло бедную собаку в образовавшуюся щель. Щель, шириною в пятнадцать сантиметров!
– Иисусе! – выдавил из себя Левон. – Этот ублюдок протащил здорового ротвейлера в эту гребаную щелочку! – он все быстрее и быстрее шагал по направлению к дому. Перед глазами беспрерывно стояла кровавая картина зверского убийства. «В кладовке есть ружье, – пронзила его мозг неожиданная мысль. – Взять ружье, запереть все двери и позвонить в полицию».
После того, как план сформировался, будто лекарство от сумасшествия, Левон, уже более решительно продолжил пробираться к дому. Вскочив на крыльцо, он резко остановился и повернулся, затаив дыхание и прислушиваясь к окружающим звукам. Но вокруг стояла мертвая тишина. Все было, как бывает обычно по ночам в теплый август: лес вдалеке чуть слышно шумел, лунный свет озарял призрачным сиянием, появившиеся после недавнего дождя лужи. И ничто не указывало на то, что несколько минут назад у дальнего забора кем-то неизвестным было совершено чудовищное убийство, которое до сих пор не могло уложиться в голове у Левона.