На лестничной площадке стоял подтянутый милиционер и вертел головой по сторонам.
Я не успел удивиться, как вдруг меня прострелила догадка. События вчерашнего вечера казались нереальными, но… Лопатина заявила на меня. Она преподнесла это как насилие! Прожженная аферистка!.. Меня сейчас арестуют! Кинут на нары. Будут судить. Неужели я…
Милиционер почесал нос и позвонил еще раз.
Я отпрянул от двери, мне показалось, что даже температура тела поднялась. Бросился в спальню и разбудил Элеонору.
— Скажи, что я ушел на пробежку, а потом… уеду на дачу. Прямо со стадиона уеду, поняла?!
— С ума сошел? — с грустью посмотрела она на меня, и ее веки смежились. Но канарейка — наш звонок — опять закричала, и Элеонора, внезапно начав ругаться, резко поднялась.
Когда раздался голос милиционера, мне стало нехорошо. Я залез в шкаф. Выступил холодный пот. Рукав песцового полушубка лип к моему лбу.
Дверь хлопнула, голоса смолкли.
— Эд! — позвала Элеонора, вернувшись в спальню. Хмыкнула, постояла немного, вышла. — Эд! — Ей нравилось кликать меня на западный манер. А мне нравилось слышать, хотя иногда чувствовал себя домашним животным.
Я пошел к ней.
Она была в гостиной.
— Что происходит? — посмотрела на меня с любопытством и настороженностью.
— Он ушел? Зачем приходил?
— «Волшебницу» ограбили. Спрашивал, вдруг мы слышали ночью шум. А ты чего ждал?
Я тихо, прерывисто выпустил воздух из легких, пошел на кухню попить. Оказывается, мучила жажда.
Вспомнил, что ночью полз по коридору. Как уходили гости — не видел. А когда ушел Вадим?..
На кухню вошла Элеонора. Остановилась, пристально глядя мне в глаза. Я вылил недопитую воду в раковину, косо поглядывая на нее.
«Ты с ним трахалась?» — хотел спросить, но не решился.
Все воскресенье мы провалялись в разных комнатах. Элеонора обиделась, и у нее началась «стадия». Она не любила о чем-то допытываться и, когда ей не объясняли непонятное, воспринимала это как личное оскорбление.
Я включил телевизор, но не смотрел его. Анализировал вчерашнее, всю свою жизнь и плакал.
5
Лопатина меня обескуражила.
В понедельник я шел на работу, волнуясь, не зная, чего ждать от нее.
Но она вела себя так, будто ничего не произошло. Я пристально наблюдал за ней, но она ничем не выдала изменения в наших отношениях.
Мне стало страшно.
Это маленькое скрытное существо вынашивало план мести. Ее наверняка унижали всю жизнь, и она отыграется на мне. Что за мысли бродят в этой черепной коробке даже невозможно представить. Просто находиться с ней в одном кабинете — жутко. Хорошо, что был непрестанный поток пациентов, а за стеной, как всегда, громко звучал голос Арнольдовны. Это отвлекало меня.
Надо было самому завести с ней разговор о происшедшем, но я не решился. Никто бы не решился. Даже Вадим. Впрочем… Нет, этот из шкуры вылезет лишь бы убедить всех, что его не выбить из седла.
В поганом настроении прошло несколько дней. Потом вдруг Элеонора заявила, что завтра не придет ночевать. «А может, приду, — сказала, насладившись чем-то в моих глазах. — Часа в три-четыре. Мы будем снимать ночью. Для моего первого спецрепортажа».
— Какого спецрепортажа?
— Ну, о проститутках… Разве я не говорила?
«Наконец-то нашла свою тему», — подумал я.
— Это будет московский уровень! Съемка скрытой камерой! Разоблачения!.. Вау!
«Московский уровень, да?»
— Будь осторожна. А я позову Вадима, чтобы не скучать. Попьем пива.
— Позови. Но, по-моему, он говорил, что завтра будет занят.
«Да кто бы сомневался? Просто я хотел услышать это от тебя».
По пути на работу мне лезли в голову картины любовных ласк Вадима и Элеоноры. Это было красиво, но причиняло мне страдание.
Будучи на больничной территории, я пробрался к окну своего кабинета. Опоздал. Лопатина была уже внутри, кормила рыбок. Трясла она сегодня волосами под моим столом или нет? Как она ко мне относится?
Когда начался прием и она вышла к таблице, я увидел, что у нее из-под халата выглядывает то самое платье — со звездами. Меня это испугало. Она что-то задумала. Начала приводить свой замысел в исполнение.
Наступают со всех сторон…
Приближайтесь, приближайтесь… Я вас покидаю. Лопатину надо нейтрализовать, задобрить. Элеоноре и Вадиму — помешать.
Весь рабочий день я был занят своими мыслями, находил перерывы, чтобы выйти во дворик — строить планы мне лучше удается под шелест листвы.