Эйла перестала суетиться и замерла, опустив голову и упорно глядя себе под ноги. Было очевидно, что женщину охватывают противоречивые чувства, и что стыд и раскаяние возможно были самыми сильными из них в данный момент.
«Эйла, то пари, которое вы с Зеной заключили, было очень глупой вещью. Мы все прекрасно понимаем это … Но мы все совершаем в жизни поступки, о которых потом приходится жалеть» - Эйла продолжала тихо сидеть, её волнение выдавали только нервно сцепленные пальцы рук, которые она постоянно теребила, не в силах успокоиться до конца.
«Эйла, ты не должна винить себя за это. Да, я знаю, что это было пари, но ведь это была я, кто дал окончательное согласие. Это была я, чьи чувства к Зене, вовлекли нас во все эти проблемы» - Габриэль замолчала на мгновение, собираясь с мыслями – «Я хотела, чтобы ты нуждалась во мне … хотела научиться тому, что это значит быть с Зеной, прикасаться к ней, заниматься с ней любовью, нуждаться во мне … Мне всегда казалось, что я ей не нужна …»
Габриэль положила руку на плечо Амазонки и легонько потрясла его: «Эйла, ну, пожалуйста, поговори со мной. Пойми, я ведь знала, что может произойти между нами, и не пыталась остановить тебя. Я думала только о том, как это может помочь мне заставить Зену увидеть во мне женщину, а не ребенка. Я даже не думала о последствиях, о том, как это может повлиять на тебя. Прости.»
Эйла подняла к губам руку, сжатую в кулак, и несколько мгновений сидела, нервно покусывая костяшки пальцев и обдумывая то, что она должна сказать этой удивительной девушке в ответ. Затем она опустила руку обратно на колени и, сделав глубокий вдох, начала: «Габриэль, я не знаю, что сказать. Я была со многими женщинами - с несколькими до Меланипп, но с большинством после её смерти в Трое. Я никогда не мечтала о том, что смогу найти человека, который сможет стать моей второй половиной, о том, этот человек заставит меня чувствовать себя такой счастливой и такой любимой, будто у нас и на самом деле на двоих одна душа» - Эйла, волнуясь, потерла рукой по колену – «Я знала, что никогда не свяжу свою жизнь с другой женщиной, да у меня и не было такого желания, потому что моя душа была навсегда отдана Меланипп … но порой мне было так одиноко … здесь … без неё … Я могу чувствовать её любовь ко мне, но дни тянутся так бесконечно долго, а то одиночество, которое грызет меня изнутри, не ослабевает ни на секунду …»
«Эйла, мне так жаль» - бард сжала руку Амазонки.
«Габриэль, к тебе я почувствовала нечто такое, что я искала с тех пор, как потеряла Меланипп» - Эйла взглянула на барда – «Пожалуйста, пойми меня правильно, я не говорю, что влюбилась в тебя … нет, скорее я почувствовала ту любовь, которая царит между тобой и Зеной. Когда ты смотришь на неё, я вижу тот же взгляд, который Меланипп дарила мне» - Эйла грустно улыбнулась – «Габриэль, чтобы ты не сделала раньше, больше никогда не позволяй, чтобы между тобой и Зеной что-то встало» - Эйла мягко накрыла руку барда своей собственной – «Любовь, подобная вашей, бывает лишь один раз, и если тебе удалось найти её, ты должна отдать всю свою душу, чтобы защитить её.»
Габриэль опустила голову и начала тихо плакать. Эйла обвила руки вокруг плеч молодой девушки, прижимая это рыдающее создание к своей груди: «Габриэль, мне тоже очень жаль. Я была настолько поглощена своей собственной болью, что даже не заметила ваших с Зеной чувств.»
Габриэль, всхлипывая, произнесла сквозь слёзы: «Эйла, а как ты могла увидеть?! Мы скрывали это даже от себя самих!»
Девушка продолжала тихо плакать, а Эйла, притянув барда ещё ближе к себе, укачивала её взад-вперед, словно маленького ребенка. На ночное небо взошла луна, а Габриэль и Эйла продолжали сидеть вместе, по очереди проверяя состояние Зены. Время текло незаметно быстро, когда они сидели вот так рядом, делясь друг с другом воспоминаниями о женщинах, которые навсегда пленили их сердца. В конце концов, не выдержав напряжения последних дней, они легли, позволив слипающимся векам закрыться и погрузить их в долгожданный сон, наконец-то безопасный. Каждая из них чувствовала, что защищена другой.
ГЛАВА 8.
Зена знала, что ещё жива, хотя так и не могла понять, почему. Она сделала это предположение, основываясь на сильной и омерзительно нудной боли, которая, казалась бы, овладела всем её телом. Наверняка смерть была бы менее болезненной, подумала она про себя. Даже не пытаясь пошевелить каким-либо другим мускулом, она сделала над собой усилие и с большим трудом приоткрыла глаза. Мучительный стон сорвался с её губ, когда даже это простая задача вызвала новый взрыв боли, распространившийся по её телу и с силой отдавшийся в её затуманенном болью мозгу.
Выждав несколько минут, пока боль начала понемногу отступать, она провела мысленный осмотр своего тела, сконцентрировавшись на собственных чувствах и ощущениях, и попыталась охватить взором хотя бы ту картину окружающей обстановки, которая была ей доступна в том положение, в котором она пребывала в данный момент. Она быстро поняла, что её запястья более не связаны и не ощутила больше ничего другого, что бы могло удерживать её. Приглушенные звуки, раздававшиеся вокруг неё, несомненно принадлежали лесу, а ещё вернее сказать, лесу, принадлежащему Амазонкам. Об этом она могла судить со всей уверенностью, ощущая характерный запах лиственницы и прекрасно зная о том, что эти деревья росли в таком изобилии лишь в этом месте. Зена приподняла бровь и поморщилась от боли, потому что к ней вновь начала возвращаться память. На какой-то момент ей показалось, что это был всего на всего бред и плод её больного воображения, что впрочем было и неудивительно в свете последних событий, но в том, что Габриэль была там на самом деле, она не сомневалась.
Зена почувствовала удушающий комок, подступающий к самому горлу, когда она лежала, неспособная пошевелить даже пальцем, не испытав при этом боли, и прокручивала раз за разом у себя в голове одну и ту же картину. Она не могла заставить себя сконцентрироваться ни на чём, кроме образа Габриэль и двух слов, которые та бросила ей в лицо. «Убей её!» и затем взгляд барда, устремленный на Зену, когда в грудь воина вонзилась стрела. Из горла Зены вырвался грубый, утробный звук, напоминающий приглушенное рычание. Делая над собой неимоверное усилие, чтобы держать глаза открытыми, она медленно повернула голову, но в то же мгновение перед её взором всё поплыло, и она была вынуждена снова закрыть их, чтобы заставить свой разум и тело прийти к согласию. Сделав ещё одну попытку приоткрыть глаза, она наконец-то смогла, хоть и с большим трудом, различить силуэты двух людей, спящих рядом с ней и держащихся за руки.
Глаза Зены мгновенно захлопнулись, ознаменовав появление новой боли, которая теперь застелила любую другую боль в её сознании. Габриэль была чем-то таким в её жизни, что не поддавалось никакому объяснению. С того самого первого момента, когда она увидела эту наивную, деревенскую девушку, Зена принадлежала только ей, телом и душой. Никому другому никогда не удавалось проникнуть настолько глубоко в её сердце и так сильно облегчить и подавить те мучительные страдания, которые преследовали воина на протяжении всей её жизни. Зена выбрала для себя ту дорогу, по которой могла идти Габриэль, и придерживалась только её. Так, будто бы вся её жизнь была подчинена одной цели - стать самым важным человеком для этой маленькой женщины.
А потом она заключил это легкомысленное и безумно глупое пари со своей подругой, и в мгновение ока вся её жизнь рассыпалась подобно хрупкому кристаллу, брошенному на дно глубокого ущелья. Габриэль сделала свой собственный выбор, и Зена была ей больше не нужна. Воительница знала, что только её присутствие и постоянная опека были причиной тому, что ни один человек не смел приблизиться к Габриэль, что только это удерживало барда рядом с ней … до сегодняшнего момента. Но Зены, очевидно, ей было мало. По-видимому, она была недостаточна хороша для неё, и теперь Габриэль наконец-то удалось найти женщину, душа которой, в отличие от Зениной, не имела отпечатка тьмы, которую она несла на себе словно крест за все совершённые преступления. Женщину, которая могла любить Габриэль так, как она этого хотела и той любовью, которой она была достойна.