Она поднесла платье к свету. Ткань была легкой, переливающейся. Энджи почувствовала, как ее охватывает какое-то незнакомое чувство — смесь любопытства, тоски и страстного желания понять, может ли такой человек, как она, решиться надеть подобный наряд. А что, если просто примерить?
Проскользнув в смежную с кабинетом Риккардо ванную комнату, где ее босс принимал душ, когда ему приходилось отправляться на какой-либо ужин прямо с работы, Энджи заперла дверь и сбросила с себя юбку и блузку.
Прежде всего, стало очевидно, что это платье нельзя носить с обычным бюстгальтером, если не посчастливилось иметь такой, лямочка которого опоясывала хомутиком шею и которого у Энджи, естественно, не было. Ее нижнее белье было таким же практичным, как и остальной гардероб…
Она нерешительно сняла лифчик, скользнула в платье и в этот момент услышала, как кто-то вошел в кабинет. Энджи замерла от ужаса. Риккардо не говорил, что кого-то ждет!
— Кто там? — нервно крикнула она.
— Энджи?.. — раздался женский голос.
Энджи осторожно приоткрыла дверь и, высунув голову, увидела в комнате Алисию. Она с облегчением вздохнула.
— Да, а что такое? — поспешно спросила Энджи, хотя ей было трудно выдерживать деловой тон, ощущая легкое, как поцелуй, прикосновение нежной ткани к своей коже.
Алисия захлопала глазами:
— Что ты там делаешь?
Сначала Энджи хотела ответить младшей секретарше, что это ее не касается, но потом подумала, что нелишне было бы выслушать мнение Алисии.
— Ты не могла бы мне честно сказать, что ты думаешь по поводу платья, в котором я собираюсь на вечеринку? — спросила она.
Алисия улыбнулась:
— Конечно.
Энджи вышла в комнату и в ту же минуту, увидев выражение лица Алисии, поняла, что правильно сделала, что задала свой вопрос.
— Сейчас сниму его.
— И не вздумай! — горячо воскликнула Алисия. — Выйди-ка на свет, чтобы я хорошенько тебя рассмотрела. О, Энджи! Не могу поверить, что это ты. Ты выглядишь… ты выглядишь… роскошно…
Никто и никогда еще не называл Энджи роскошной женщиной, и она позволила себе обрадоваться такому неожиданному комплименту. Но потом, увидев себя в большом зеркале, онемела. Она никогда не могла по-настоящему понять, почему женщины были готовы выкладывать сотни и сотни фунтов за какую-то вещь, которую можно было купить за умеренную сумму почти в любом городском универмаге, но сейчас вдруг поняла. Потому что в голове не укладывалось, как можно превратить обыкновенный кусок ткани в нечто, что делало женщину такой… такой…
Энджи сглотнула. Алый шелк облегал ее грудь и скользил по спине вниз. Платье подчеркивало такие достоинства ее фигуры, о которых она и не подозревала. Оно воспевало женскую чувственность и красоту.
— О, Энджи! — выдохнула Алисия. — Ты выглядишь как какая-нибудь принцесса!
— Я и чувствую себя как принцесса, — задумчиво ответила Энджи, прежде чем отвернулась от зеркала, и решительно покачала головой. — Нет, я не смогу в нем появиться.
Алисия с изумлением уставилась на нее:
— Но почему?..
— Потому… потому…
Действительно, почему? Потому что платье превращало ее в ту Энджи, которую она никогда еще не видела? В ту, которую она не знала и не представляла, как с ней справиться? В ту, которая чувствовала себя взволнованной и возбужденной, как и должна была чувствовать себя женщина перед любой вечеринкой, но она не могла даже вспомнить, чтобы когда-то чувствовала себя так. Или потому что это платье купил Риккардо? И это было самое невероятное из всего. Риккардо купил это для нее!
У Энджи тоскливо забилось сердце. А если это так, то правильно ли было бы не надеть его?
— Ты должна его надеть! — словно отметая все ее сомнения, твердо сказала Алисия. — Потому что никогда себе не простишь, если не сделаешь этого.
И Энджи дала себя уговорить, подумав, что такая молодая и сверхсовременная девушка, как Алисия, непременно сказала бы ей, если бы она выглядела в этом платье глупо. Она даже позволила Алисии отвести ее в магазин на Оксфорд-стрит, чтобы подобрать к платью черные туфли на шпильках. И чудесную маленькую блестящую сумочку. А затем Энджи окончательно расхрабрилась и пошла дальше — решилась распустить волосы, хотя всегда была в отчаянии от их цвета, напоминающего мокрый песок. Теперь она должна была согласиться, что цвет этот выглядел довольно мило…