Ещё совсем недавно советское руководство даже постановку вопроса о «правах человека» в СССР рассматривало как вмешательство во внутренние дела. Достижение отмеченной договорённости означало, что с этого момента М.С. Горбачёв не только открыл перед США возможность для подобного вмешательства, но и продемонстрировал свою готовность обсуждать американские рецепты по демократизации советского общества.
Но главное заключалось в другом: ведь Москва готовилась к совершенно другой, более узкой, только «разоруженческой» повестке дня. Естественно возникает мысль, что боле широкая повестка была навязана советской стороне Р. Рейганом. Однако О. Гриневский пишет, что оба президента договорились об этой повестке «без проблем». Неужели Михаил Сергеевич проявил такую уступчивость?
«Сначала, - вспоминал Р. Рейган, - состоялась краткая беседа с Горбачёвым наедине, но вместе с переводчиками...
Горбачёв попытался ограничить переговоры вопросом контроля за вооружением. Однако я начал их с протеста против нового советского отказа своим гражданам эмигрировать по религиозным убеждениям или для воссоединения разъединённых семей. Я поднял также афганскую проблему, высказался по поводу продолжающихся подрывных действий Советского Союза в странах «третьего мира» [496].
Однако, как явствует из опубликованных записей этой беседы, Р. Рейган начал с вопроса о сокращении ядерных вооружений. А советский генсек сам предложил включить в программу обсуждения ещё три группы вопросов: о гражданских правах, о региональных проблемах и о двухсторонних отношениях [497].
Итак, оказывается, инициатива расширить предмет переговоров исходила не от Р. Рейгана, а от М.С. Горбачёва. Но тогда получается, что, направляясь в Рейкьявик, он планировал обсуждать с американским президентом не только проблему разоружения. А поскольку советская делегация не готовилась к этому и не имела на этот счёт директив Политбюро, получается, что Михаил Сергеевич собирался обсудить с президентом США какие - то другие вопросы за спиной руководства партии и государства.
Рассмотрение этих вопросов, по всей видимости, и было главной целью его встречи с американским президентом, а проблема разоружения использовалась в качестве прикрытия.
Эта сторона переговоров в Рейкьявике до сих пор не привлекала внимания исследователей. Между тем, когда днём 12 октября переговоры по ядерному разоружению зашли в тупик, М.С. Горбачёв вдруг «напомнил, что ещё не обсуждались гуманитарные и региональные проблемы, а также вопросы двухсторонних отношений» [448].
Спрашивается, как же обсуждение этих вопросов могло подвинуть на компромисс США в области СОИ? Ответ может быть только один: к уступкам в сфере сокращения ядерного оружия советский лидер собирался добавить уступки в гуманитарных и региональных вопросах, в вопросах двусторонних отношений.
Между тем обсуждение этих вопросов не нашло отражения в известных нам официальных документах [499].
В связи с этим особого внимания заслуживают слова М.С. Горбачёва, сказанные им в беседе с американским сенатором Г. Хартом: «Рейган предложил вести главную часть переговоров без присутствия своего государственного секретаря или основных помощников» [500], т.е. «главная часть» переговоров в Рейкьявике велась руководителями двух государств с глазу на глаз.
К сожалению, ни М.С. Горбачёв, ни Р. Рейган ничего не пишут об этом. Пока хранят молчание и их переводчики [501].
Практику бесед с глазу на глаз новый генсек стал широко использовать с первого же выезда за границу в новом качестве [502]. Подобная практика известна давно. Причём обычно после таких встреч главы правительств обязаны представлять официальные отчёты. Однако, если верить В.А. Крючкову, М.С. Горбачёв стал нарушать это правило и в лучшем случае информировал своих коллег о таких беседах лишь устно [503].
В 1997 г. «Комсомольская правда» опубликовала статью «Кремлёвские секреты хорошо идут под водочку». В комментариях к ней бывший генерал КГБ Н.С. Леонов заявил, что «беседы Горбачёва с иностранными политиками» «не фиксировались в записках» и что во время этих встреч «Горбачёв, бывало, прибегал к услугам только чужих переводчиков» [504].
Через месяц А.С. Черняев и П. Палажченко на страницах «Московских новостей» выступили с опровержением. Они заявили: «Помощник по международным вопросам присутствовал на всех таких беседах. И не было ни единого случая, чтобы они велись без наших переводчиков. Большинство бесед, включая самые значительные и секретные, переводил Павел Палажченко (английский язык). Подробная запись в этот же или на следующий день оформлялась переводчиком с помощником и направлялась Горбачёву, который рассылал текст по Политбюро, иногда и Секретариату ЦК». «Эти записи, хранившиеся в архивах ЦК и Президентском архиве, находятся сейчас там, где им определило место российское правительство» [505].