— Не надо, — коротко, испуганно, сквозь ужас, прошептала я. Нервно дернулась на месте. Схватила Витторию за руку, в свои ладони, и крепко сжала. — ПРОШУ, не надо. Я не выдержу.
Не выдержу состязаний. Не готова я. Не готова ЕЩЕ.
А взять, взять… и признаться, броситься Бельетони… в ноги, как завоеванный трофей со своей глупой любовью — нет! НЕТ!
Никогда.
— Прошу, Виттория…
— Прости, но это — не мое решение. Не решение Аско. И даже не твоего Отца. Ты САМА так решила, причем уже давно, просто не можешь себе в этом признаться. Прости.
— Не отдавайте… меня ему.
— Никто и не отдает, — раздраженно, болезненно рассмеялась, — Мы пытались. Пытались тебе помочь… забыть. Отвлечь. Но тщетно, — (невольно повела плечами), — Теперь только ты можешь… все решить. Решить, КТО, ТЕБЕ, НУЖЕН.
Резко отстранилась (грубо вырвав свою руку из моей). Быстрые, короткие шаги на выход.
— Собирайся, я тебя отвезу.
Слезы застыли на моих глазах.
Внутри все сжалось. Сжалось от страха.
Жесткое, навязчивое предчувствие боли. ОГРОМНОЙ, УЖАСНОЙ БОЛИ.
Боли, которой еще предстоит познать.
Глава Семнадцатая
Странное. Тупое, гадкое чувство предательства…
… на пару с дикой, детской радостью засели в моей душе.
Боль отступала с каждым накатом мыслей, что…
скоро увижу его.
Вот уже и садиться самолет. Рим.
Такси — и в порт.
На борт небольшой, взятой напрокат, яхты.
Тягучие минуты ожидания… — и на острове.
Доминик, я иду к тебе. Иду.
Два часа пешком…
Боже, Боже…. а сердечко разрывается от СЧАСТЬЯ. Мутнеет рассудок. Плывет сознание.
Я иду, иду, ИДУ к ТЕБЕ.
Попеременно краснея от смущения, волнения, белея от страха и боли, невольно всё ускоряю и ускоряю шаг.
Едва не срываюсь на бег.
… с последних сил сдерживаюсь от истерического счастливого смеха и горьких слез.
Еще чуть-чуть, еще… Потерпеть. Еще чуть-чуть. Уже скоро…
По серпантину вверх, на пик горы, а затем резко вниз… к монастырю. К Доминику…
* * *— Кларисса Мария Брадау Висконсе. Матушка-настоятельница монастыря. Нынче главенствующая в Ордене. Ее приближенные — Литисия де Маргоне, Жаклин Марсо, Мари Беленская.
— Жозефина Мария Матуа, — любезно представилась я (и, как дура, выписала легкий шутливый реверанс; мда… жеманства и дурости мне не занимать! Но, вроде бы, нормально отреагировали).
— Очень приятно, — улыбнулась Кларисса в ответ.
* * *— Привет, Жозефина. Я — Амели. Когда-то была знакома… с твоей матерью.
— Здравствуйте.
— Хочешь, я тебе здесь расскажу, подскажу, что да как? — мило улыбнулась девушка.
— Амели, — вдруг перебила ее какая-то женщина. — Займись своими делами. Ответственная за новоприбывших — здесь я. Так что…
Покраснела. Отупила взгляд в пол.
— Хорошо, простите, — резкий разворот и скрылась в проходе.
— Зови меня — мисс Морена, — ехидно (или мне показалось?) заулыбалась женщина.
— Жозефина, — торопливо представилась в ответ.
(да уж, и чего Виттория так торопливо отъехала с острова? ее поддержка… в этом "средневековье" как никак была бы кстати)
— Ты, наверно, уже заметила, что все здесь одеваются, как один. Серое платье. Серый вимпл. Никакого макияжа.
Смеетесь?
— Эм, ну, я же еще не вступила в Орден. Так, может, мне…
— НЕТ, — резко, грубо рявкнула та, тут же перебив мою речь.
Слегка обняла меня за плечи (это больше принудительно, чем дружески) и повела за собой.
— Сейчас ты переоденешься, а потом мы пройдемся по всему монастырю. Покажу тебе Цвингер, трапезную, часовню, библиотеку, учебные аудитории, кладбище, — (кладбище???), — и теплицы.
* * *Странная эта женщина-девушка.
Чем-то она сразу мне не приглянулась. Лучше бы Амели мне помогала, чем эта курица.
Эх, терпи, терпи, Жо.
Скоро ты увидишь Доми… и все эти мучения покажутся пустяками.
* * *бОльшим посмешищем… я себя еще никогда не чувствовала.
Нет, конечно, длинное, до пят, льняное платьице и косынка (два покрывала: одно на голову, дабы прикрыть волосы, второе — на грудь и шею) милые, очень даже.
Но Жо — смиренная монашка? Простите, это как корове венок.
Мило — но не катит.
Да и патологией попахивает…
Эх.
До такого меня даже моя депрессия не довела бы.
— Я никуда не пойду в таком виде. Это — маразм.
Замерла. Замерла "надзорная" моя.
Ох, клянусь. Так и хотелось ей обложить меня матом.
Сдержалась.
Глубокий вдох.
— А тебя никто и не спрашивает. Здесь ДО тебя писаны правила. И подчиняться следует ВСЕМ.
Охо-хо! Нашу Жо, как вулкан, все сильнее и сильнее будят. Вот уже пепел попёр.
Спящие демоны… во мне начинают открывать глазки.
— Вы же — полукровки, а не монашки. К чему этот весь цирк, фарс? ИДИОТИЗМ? К чему игра в клариссинок?
— Да, мы — не монашки, — резкий шаг навстречу. Глаза в глаза. — И потому, милочка, поприкуси язык. С неверными и теми, кто пытается бунтовать, выделяться, тут очень легко разбираются.
— Это — угроза? — гордо задрала нос и выплюнула слова я ей в лицо. Ну, ну.
— Это, маленькое отродье Матуа, — ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. И не стоит со мной воевать. Силенок не хватит.
Ядовито заулыбалась (скривилась) дамочка, показательно играясь (очерчивая) языком свои клыки.
ВАМПИР?
И здесь эти… УРОДЫ?
(и что бы вы не говорили, ненависть, ярость… в ней ко мне… давно уже родилась, задолго до нашей встречи)
Маленькое отродье Матуа?
Ну, Ну. Корова. Посмотрим, кто из нас наестся мякины.
Я рассмеялась в ответ и (едва не задев плечом) пошагала прочь, мимо, к выходу из своей комнаты.
(комнаты? эта коморка еще меньше, чем на Искье; если та была для меня кельей, то что тогда говорить про этот, нынешний скворечник?)
Глава Восемнадцатая
Прошло уже три часа…
Доминик встречать меня не спешил.
Единственным, почти сто процентным вариантом, было встретиться в трапезной, на обеде.
Это вам не Искья — когда хочу, тогда жую. И что хочу, то и ем.
Нет.
Здесь всё иначе.
Уставы, уклады. Полностью расчерченное расписание.
Правила. ПОВСЮДУ правила.
Благо, в туалет можно сходить, когда понадобиться.