Молчат. Молчу и я, невольно приоткрыв рот. (значит, ЖИВА?)
- Вот и спрашиваю вас, - уже более спокойным тоном продолжила та, - кто был настолько безрассудным? Да мало того, еще и не предупредил нас, что это содеяно. И вновь тишина, потупив взгляд в пол. - Матуа? Нервно хмыкнул: - Нет, конечно.
- Виттория? – ехидно улыбнулась монахиня: мол, о твоем безумстве мы и так все знаем, так что признавайся. Гордо выпрямилась крестная: - Не скрою, на этот счет я давно думала. Но решила подождать, пока Жозе станет мудрее и собранней. Так что… нет.
- Асканио? - Нет, - торопливо ответил тот.
- Ясно,- ядовито облизалась и повернулась ко мне. – Тогда всё еще проще. Значит, там был кто-то, кто тебе помог. И, Жозефина, ты должна назвать нам имя. Такие правила. (стучать – красивые правила! помилуйте меня…) - Я, никого, не видела, - мерно отчеканила слова в глаза (в сотый раз). – Мы были там, только, вдвоем.
- А если, - вдруг вмешалась в разговор матушка Жаклин, - а если… это Доминик ее напоил? Замерла я в ужасе, невольно округлив очи, желая сквозь землю провалиться. В мгновение взгляды всех присутствующих прикипели ко мне. Страшно было даже вдох сделать. Печальнее всего… было осознавать, что это предположение сейчас и в голове Асканио. Сознаться? Сознаться, чтобы ранить? Ранить его? Сделать еще больнее? Ой, не могу, НЕ МОГУ!
- Я не раз замечала неоднозначные взгляды их друг на друга, - продолжила монахиня (и чего тебе не имёться, старая корова?!) - Жозефина? Так как? – вдруг переспросила Кларисса.
… соврать? - Нет. Резкий, пугающий звук – посыпались стекла. (сжалась я в ошеломлении – черт! это снова я?)
- ВИТТОРИЯ! – гневно зарычала Настоятельница.
Разжались руки, сплыв с моих плеч. Крестная тут же нервно заходила из стороны в сторону. - ЧЕРТОВ УБЛЮДОК! С*КИН СЫН! Как? Как он посмел к ней притронуться?! Убью! УБЬЮ, МРАЗЬ! - Виттория Колони! Успокойся, - вдруг гневно, приказным тоном вскричал мой отец (таким я его еще не видела). Обомлели все. Глаза в глаза с Витторией. - Нет, ты понимаешь? Понимаешь? А теперь еще Жозефина и врет! Защищает его. Добился своего – усыпил бдительность. - Она просто испугалась, - спокойно произнес Луи Матуа и подошел ближе. – Нечего истерить здесь. Нужно подумать, зачем это ему. И что делать дальше. А то, что врет, защищает, поверила – и так понятно. Она же не знает всей правды. Никто ж из вас, любовных интриганов, не объяснил, почему вся Искья так рьяно ненавидит Бельетони, а Эйзем из Ордена своего основателя изгнал. Ведь так? Так?
Смолчали. Крестная пристыжено отвела взгляд и замерла.
- Жозефина, - внезапно отозвалась Кларисса. – Прости, что раньше тебе это не рассказали. Глупо… было надеяться, что сама поймешь истинное безумие и неуравновешенность Доминика. Отвернешься от него, - тяжелый вздох. - Бельетони. Еще задолго до Искьи… был основан Эйзем (мной - Клариссой, матушкой Жаклин, Марией, Марселем и тем же Домиником). Монастырь, как убежище для обездоленных и бедных. Тех, кто мечтает найти покой. Вечный покой, на этой земле. При жизни. Да, вампиры и полукровки существовали уже тогда. Но без конфессий и поклонений… тому или иному божеству. Одиночки, лишь изредка объединенные под чьим-то началом, началом Древних, - вот истинное лицо былого устоя. Велись войны, постоянные, вечные рати, без разбора… Делились территории, люди (как снедь и прислуга), среди бессмертных – сторонники, как поддержка моральная и физическая. Вой-на. Эйзем стоял в стороне, пока однажды кто-то, кем-то было не придумано, измышлено, что этот монастырь – в будущем огромная угроза для единоличной власти бессмертных: рьяные преследователи человеколюбия и смиренности не поддержат деспотические начала Древних. Разгромлен, уничтожен, стерт с лица земли (лишь немногие остались: из двухсот тысяч – не больше десятка). Доминик тоже выжил… Но это уже был не тот Бельетони, что раньше. Нет. Обиженный, отчаянный, разгневанный, потерявший связь с добром… он стал убивать. Не разбирался уже, кто виноват. Не искал ни зачинщиков, ни бунтарей, ни идеологов. Убивал. Убивал всех вампиров и полукровок без разбора. Не раз жертвами становились и простые, невинные люди. Убивал – высасывал кровь… (забирая способности); становился сильнее. Если бы не Искья, кто его знает, что бы за чудовище вышло из Бельетони. Обет Ордена Вампиров, обет строгих правил, полного повиновения, подчинения; приоритет справедливости над чувствами и желаниями – вот цена договора, за которым вурдалаки могли укрыться от безумия Доминико Роберто Джованни. Сила Божества Искьи (или, как некоторые считают, самой Виттории) – внушительная гарантия, что всех, кто ослушается основного Закона, – казнят. Эйзем, от имени полукровок, и в свою очередь тоже дал клятву… этому демону. Ведь уже тогда, хоть еще и состоял в одной упряжке с нами, Доминико был давно уже… чужим и непокорным. Бельетони согласился на такой уклад. Но недолго счастье было. Что-то, где-то… опять туда-сюда… - и перешли дорогу Доминику. Да понеслась кровавая… Все, кто был вне Конфессий, погибали, как личинки на солнце. Эйзем и Бельетони перестали быть совместимыми. Окончательно. Отрекся (правда, кто от кого – неизвестно). Отдельное звено. Единоличный сударь со скипетром судьи. Попытка у Фемиды отобрать весы. Прошло полтора века, прежде чем Бельетони снова пришел в себя, и нашел силы... прощать. Успокоился. И я простила, взяв с Доминика обещание - держаться и не убивать хотя бы… без весомой на то причины. А на днях, на днях он снова убил. Нарушив все клятвы.