А я, а я… едва не рыдаю, не вою уже от страха и отчаяния. Вот-вот – и будут куски повсюду. Вот-вот и я останусь одна. Без него. Вот-вот – и победит Пустота.
Злобно толкаю двери, вбегаю внутрь. Кружусь, верчусь, оглядываюсь по сторонам. Нигде. Нигде его не вижу.
И снова мчу вперед.
- Доминика? Бельетони? Не видели? Доминик! – лишь показалось.
И это не он…
- Не видели? Нет, … нет, нет…
Болезненные, пустые, приговаривающие к смерти, ответы. Реву. Заклинаю, вою уже, как сумасшедшая. Опоздаю, не успею… и всё. Всё! И я умру!
- ДОМИНИК!!! – дикий, отчаянный визг, крик, ополоумевшее рычание.
Больная. БОЛЬНАЯ! Мерзкая! Слабая! Но еще дерусь.
Вдруг движение, шорох, удар (останавливая мой хаотичный ход) – и, схватив меня за руку, резко развернул к себе лицом, тотчас подхватил на руки, перебросив через плечо, будто мешок, и уверенно подался на выход.
А разум… разум все еще не верил. Не верил, что творящееся - правда. Идиотски молчала, тихо глотая слезы, испуганно наблюдала, как торопливо стал спускаться по ступенькам в подвал. Бережно опустил на пол. И, все так же, не бросая на меня ни единого взгляда, не пытаясь выяснить, что происходит, зачем я здесь, отомкнул дверь. Схватив за руку, потащил за собой.
- Доминик! – наконец-то смогла выдавить из себя, сквозь шок. Не отреагировал. Спешно всё уводил меня куда-то вдаль, окончательно погружая во тьму и неизвестность. Едва что могла различать под ногами. Наощупь. Слепой верой за поводырем.
- Доминик, нам надо поговорить! – и снова отчаянье принялось захлестывать, а пустота обуревать в душе (убивая заодно понимание, радость от того, что его, моего Бельетони, я все же нашла). Угроза еще не устранена, а этот недотепа так нелепо растрачивает драгоценные минуты, секунды... Его, нашей жизни.
- Доми, - моля, взвыла я. И вновь не послушал, не отреагировал. Уверенные, сосредоточенные, быстрые шаги по намеченному им пути.
Ступеньки вверх… и снова резко вниз, по пологому спуску. - Доминик! – зарычала от шальной злости. – Куда ты меня тащишь! Тебе нужно… тебе, - (ну же, давай, Жо, выдай планы своих больных родственников!) – Тебя хотят убить! Ты должен убегать! Уехать! Прошу! Бельетони!
И опять не слушал, даже голову не повернул. Не отреагировал. Упрямый баран! - Доминик!
Внезапно застыл. Резкий удар кулаком по кирпичу (или камню) – стена дрогнула, явив проход. Протиснулся вперед и сквозь щель протащил меня - подчинилась. Еще шаги, еще стремление…
Молчу. Едва дышу, безоговорочно верю этому сумасбродному Бельетони. Замер – застыла и я (невольно налетев по инерции – удержал). Скрипнула дверь. Рыжий, медовый свет выстрелил навстречу, лукаво ослепив, ужалив в глаза (машинально зажмурилась). Прошел внутрь - и затянул меня за собой. Щелчок – замкнулись двери.
Глава 28. Артисты погорелого театра
*** Едва золотистые звезды пропали из глаз, как я тут же взволнованно осмотрелась. Небольшая комнатка: письменный стол, стеллаж с книгами, огромная кровать. Небольшое кресло-качалка…
Здесь нет окна. За солнце – свечи.
Так, Жо. Соберись. Какие еще свечи? Резкий разворот. Глаза в глаза. - Доминик, ты слышал, что я сказала? – пытаюсь быть собрана; слезы засохли на щеках, невольно стянув кожу. Я – сама серьезность, храбрость. Отчаянность. Как никогда доселе. Сейчас на весах то, что куда важнее, чем моя собственная жизнь.
Улыбнулся. Ласково, как никогда еще. Отчего невольно поежилась. Непривычна мне его доброта и искренность. Он, как и я, - тот еще искалеченный артист погорелого театра.
Ступил шаг ближе. - Слышал. И вновь мурашки по телу. Задыхаюсь. Дрожу. - Уезжай, прошу, - шепотом, взмолившись.
Робко коснулся кончиками пальцев моей щеки и провел нежно вдоль скулы к губам. Сглотнула скопившуюся слюну. Колени подкосились, а сердце так и затрепетало в груди, кровью, жаром отзываясь, разливаясь по всему телу. Замялась. Вздрогнула от смущения, спрятав взгляд. Щеки залились краской. Но не отстранилась. До невероятного было приятно, отчего воля пала, душа сдалась.
- Они убить тебя хотят, - и снова шепотом, словно боясь видение спугнуть.
- Меня все… всегда, хотят, убить. Я уже смирился, - теплый, спокойный голос, отчего новой волной мурашки по телу, а в голове – хаос очередной закатил пир. - Прошу, Бельетони, не корчи из себя придурка, - осмелилась поднять взор, но едва коснулась любимых глаз, как тотчас осеклась. Еще больше раскраснелась. Внезапно движение – и приблизился, вплотную, прижался ко мне, обняв. Взгляд истомно скатился от глаз к губам. - Доминик, - тяжело сглотнула. Сердце бешено заколотилось в предсмертной агонии, захлебываясь чувствами в груди. И вновь предательская дрожь, едва ли не доводя конечности до лихорадочных конвульсий. – Прошу… Тебе нужно…