- Что значит, что через полгода на Эйземе... свидимся?
- Восемнадцать с половиной лет назад... был заключен договор. В твои девятнадцать ты, Жозе, должна будешь выбрать... к какому Ордену принадлежать: к Вампирам или Полукровкам. А для этого полгода поживешь на Искье, и полгода - на Эйземе. Познакомишься с бытом, жизнью, постулатами двух Конфессий - и сделаешь полноценно осознанный выбор. - А если я не хочу? Не хочу никуда ехать, ничего выбирать?! - едва сдержалась от крика (или мне только показалось, что я сдерживалась?). - Прости, но относительно этого у тебя нет права голоса. Хочешь не хочешь, а должна будешь выбрать сторону. Тех, кому будешь служить, тех, кто душой и телом будут за тебя заступаться. - Но вы? Мама, папа... - Все мы - Искья. Но ты - Полукровка. Может, захочешь быть с такими, как ты...
Ну, вот. Даже в этом больном бреду крестной, в своей семье я снова... - ВЫРОДОК. Благодарю.
- Чушь! Все это - полная чушь! - гневно рявкнула и тут же встала из-за стола. - Я в туалет, - любезно (и это сквозь такую злобу?) объяснила свои действия, давая понять, что сама справлюсь... и в сопровождении не нуждаюсь.
Резкий разворот - нырнула в толпу. Чертовы наркоманы!
*** Секс в туалете. Нет, я такого никогда не понимала. Ага, спрятались. Только, как не крути, а все же у всех на виду. Очень разумно.
Скривившись от раздражения, смирившись с неудачей, нырнула в комнатушку с карикатурой на дверях «писающий мальчик».
Глубокий, тяжелый вдох. Наконец-то одна. Относительно тихо... и спокойно.
Да уж, такой дурной ночи... в моей жизни еще не было. Конечно, не предел прежних скитаний, но... сумасшествия хоть отбавляй.
*** (В и т т о р и я)
- Ты куда? - Жо где-то пропала, - нехотя ответила я. - Оставь ее в покое. Пусть подумает, переварит услышанное, - настойчиво потянул меня за локоть и обратно усадил в кресло. - Не дави на нее.
*** (Ж о)
Просидев в туалете, на тумбе возле зеркала, минут десять, али около того, наконец-то стала... понемногу приходить в себя. Не верить - мое право. Пока это возможно - пока и буду сохранять в себе ноты рассудка. Спрыгнула на пол. Отворила дверь. Но едва вывалилась наружу, как кто-то нагло схватил меня, обвившись руками за талию, и оттащил вбок. Тут же прижал к стене. Доминик.
Ну-ну.
С вызовом и неприступностью, гордо задрав нос кверху, уставилась ему в глаза: - И? - короткое, вопросительное. Надменное. Черт! Как же я устала уже от всего сумасбродного за этот вечер... Отчего сил на все эти его заносы побитой гордыни не осталось.
Мгновения колкого, скользящего взгляда - и внезапно плотно прижался ко мне, опираясь рукой на стену, попутно бесстыдным образом вклинивая между моих ног свое колено - вынужденно поддалась. Еще сильнее придавил к стене. Глаза в глаза. Дыханием обжигая кожу, губы едва не соприкасались, отчего мурашки побежали по всему телу. Попытка держать себя в руках, прятать волнение.
- Так значит, уродец? - наконец-то изрек, снизошел на слова Доминик. - Так значит... из обидчивых? - ехидно ухмыльнулась в ответ. - Скорее из злопамятных... - театрально прищурил глаза.
Робкий вдох и снова изобразила улыбку: - Я не боюсь. - Я заметил, - спешно ответил. Вдруг немного отстранился, подавшись куда-то в сторону, но все еще не выпуская из своих лап. Не сразу поняла, что задумал. Мимо проходила официантка, с подносом, полным разных напитков. Дернулся Доминик к ней. На ходу вырвал из бокала вишню и снова прильнул ко мне. Вновь прижался своим телом, наглым образом заставляя чувствовать его всего (и не только в приличных местах)...
- Будешь? - протянул мне ягоду, аккуратно удерживая ее за стебель. Хмыкнула: - Неголодна. - А я - голодный. Коварная улыбка выплыла наружу. Проворным движением оторвал лишнее от ягоды и вдруг... «нечаянно» уронил мне ее на грудь. Та спешно скатилась в щелку и замерла. Не успела я среагировать на такую вольность, как Доминик тут же прильнул своими губами к моему телу. Влажный язык скользнул по коже, в попытке достать, схватить потерю. Смущенная, я дрогнула, отчаянная попытка отстранить его (тщетно). Ловкое движение - и мерзавец, поймав языком «проказницу», втянул в себя. Гордо выпрямился. Медленно, врастяжку прожевал свой трофей, скривившись в самодовольной, коварной, ликующей ухмылке.
Ну, кобель. Ну, Казанова напыщенный! Моя кокетливо-надменная улыбка окончательно скатилась в злобно, плотно стиснутые зубы: - Еще что-то подобное выкинешь - и я оторву тебе твои тестикулы, не побрезгую, - гневно дернулась, пытаясь вырваться наружу. - Отпусти, - яростный напор. Нехотя поддался, все еще не снимая с лица маски победителя. Короткие, резвые, уверенные движения - и вырвалась из плена.