– Что там? – глухо спросил босс.
Анна встрепенулась и повернулась к нему. Генеральный все так же не смотрел на нее, но тем не менее ждал ответа.
– На столе какие-то белые пятна.
Дмитрий Анатольевич поднял голову и прищурился.
– Сметана, наверное. Позови уборщицу.
– Сметана? – с огромным облегчением переспросила секретарь, по-новому рассматривая следы. Ну точно, отпечатки справа, видимо, от столового прибора. А с Самохиной генеральный только обедает. К тому же только что закончился обеденный перерыв. Все логично. Все прилично.
– Я сама уберу, – обрадовалась Анна Витальевна и поспешила за влажными салфетками.
Ей стало очень неудобно перед начальником за свои глупые мысли. Но что еще она могла подумать, когда увидела Самохину? Стукнув себя ладонью по лбу, Воевич готова была провалиться сквозь землю. Ей вдруг стало так стыдно! Как бы ни оправдывалась она перед собой, но, увы, от правды не скрыться. А правда колола глаза. Анна Витальевна давно положила глаз на Большого Босса и мечтала его завоевать. Но, увы, муж, дети… Да и сам Дмитрий Анатольевич взял ее на работу лишь потому, что она замужем. Была бы не замужем, получила бы отказ, как и все, кто вместе с ней несколько лет назад приезжал на собеседование.
Женщина поспешила вернуться в кабинет. Когда вытерла стол, у нее окончательно отлегло от сердца. К тому же у нее оставались еще дела. И первоочередным было приструнить секретарш на ресепшене. Анну Витальевну немного успокаивала мысль, что не одна она так плохо подумала о Самохиной. Видимо, отвыкла уже верить в хорошее.
Поздравления от Юльки по поводу обретенной мною свободы не могли утешить моих родителей. Они сидели за столом и прожигали меня недовольными взглядами.
– Точно уволена? – хмуро переспросил папа.
Я кивнула.
– Заявление написала. Главный бухгалтер сказала, что лучше уйти по собственному, чем по статье.
– Какой статье? – взвилась мама. – Ты же ничего не крала! Ты человеку помогала, а уволили тебя!
– Так получилось, – вяло отвечала я, рассматривая красное вино в хрустальном бокале.
Папа сам предложил мне вина, сказав, что сейчас мне нужно напиться и забыться.
– Да что за люди там работают, – опустошенно выдохнула мама.
Юля кивнула и взялась за свой бокал:
– Давайте выпьем за то, чтобы у Люды все было и ей за это ничего не было!
Мама тотчас поставила бокал, которым чуть не чокнулась с моей подругой.
– Ну что за тюремные тосты! Выпьем за то, чтобы мою дочь обошли стороной несчастья, а впереди ждал лишь успех.
– Как красиво, – похвалил маму папа, быстро со всеми чокнулся, чтобы со спокойной душой выпить.
Потрепала я им нервы с лихвой – второй раз за месяц увольняют. Такое сотворить могла только я.
Пригубив вина, я тяжело вздохнула. Мне всегда казалось, что, работая в агентстве, я занимаю чье-то место. Зато хоть опыт есть, впредь буду умнее.
– Я рада, что ты уволилась, – в который раз повторила подруга. – А то мне без тебя скучно. А так…
– Завтра обе в центр занятости, – строго прервала Юлькин шепот моя мама. Тетя Нюра сегодня была на смене, и это несказанно меня обрадовало. А отпраздновать мое увольнение была папина идея, чтобы, по его словам, развеять атмосферу удрученности и привлечь удачу.
Поужинав, мы с Юлей прибрали со стола, помыли посуду, а недопитую бутылку прихватили к ней домой. Вина там оставалось всего на четверть бокала, но и этого нам хватило с лихвой.
– Я завтра никуда не пойду! У меня свидание, – заявила подруга, заваливаясь на кровать.
Я, скинув тапки, устроилась рядышком.
– Везет тебе.
– Пойдешь с нами. Ты же любишь кино.
Я кивнула. Кто не любит кино?
– С кем пойдешь? – Я не знала нового избранника подруги. Еще вчера вроде холостая была.
Юля села на кровати, схватила плюшевого зайца и, обняв его, хихикнула.