«Его зубы... Боже мой, его зубы...» — бормотала Патриция.
— Вы в порядке, мисс Уайт?
— У него нет двух передних зубов, — прохрипела она. — Я не понимаю, почему раньше...
— Должно быть, вставные были. Наверное, выпали, когда его опускали в воду.
Патриция не слышала, что еще он сказал, прежде чем уйти.
«У него нет двух передних зубов», — гудело в голове. Она никогда этого не забывала: у мужчины, который изнасиловал ее двадцать пять лет назад, не было двух передних зубов.
Патриция едва сохраняла самообладание. Она стояла в конце дороги рядом с сержантом Шенноном. Они молча наблюдали, как машина скорой помощи и полиция уезжают, поднимая в воздух облака густой и долго оседающей пыли. Последняя машина уже пропала из виду, а Патриция все еще стояла в оцепенении.
— Я вам вот что скажу, — начал Шеннон, — ничто не разрушает город и его жителей быстрее, чем наркота. Это происходит везде. И чаще всего источником заразы становятся люди, от которых меньше всего этого ждешь.
— Да, но просто... Эрни, — лепетала она, — он был не такой.
— Достаточно раз попробовать — и все. Каждый наркоман, которого я когда-либо ловил, говорил одно и то же: «Это меняет тебя в одночасье. И как только ты подсел, тут же начинаешь варить или продавать, чтобы под рукой всегда был запас». Наркотики превращают порядочных людей в убийц и воров. Даже реабилитация не помогает: процент излечившихся от наркозависимости после употребления мета и крэка такой низкий, что его и в расчет брать не стоит. Можете засунуть наркомана в тюрьму на десять лет, а он побежит за дозой в тот же день, когда выйдет. Вот как это затягивает.
Патриция покачала головой.
— Значит, вы хорошо знали этого парня, я правильно понимаю? — спросил сержант.
— Думала, что знаю. Мы дружили в детстве. Сейчас я живу в округе Колумбия и впервые за много лет вернулась в Аган-Пойнт.
— Ну, теперь-то вы видите, что случилось с ним за эти годы.
— Я думала, что что-то не так, но наркотики... Он был совершенно не такого склада.
— Это не зависит от типа человека, под ударом каждый. Оно же как, человек думает, что это что-то вроде эксперимента: «О, да я разочек попробую, просто чтобы узнать, как это». И все, дороги назад нет. Мы почти уверены, что Эрни Гудер поджег доки позавчерашней ночью.
— Во сколько, вы сказали, это случилось?
— В полчетвертого.
Патриция ухмыльнулась.
— Он подглядывал за мной в окно где-то около половины четвертого.
— Правда? Вам повезло, что он просто подглядывал. Очевидно, что в Аган-Пойнте воюют две банды: Эрни и кто-то еще из местных в одной, кучка Поселенцев — в другой. Выясняют, кто круче. Кажется, что здесь это невозможно, но подобное творится по всему штату. — Шеннон пожал плечами. — Опять же, шериф Саттер куда-то пропал. Тоже ничего хорошего.
— Думаете, он связан с наркотиками?
— Полицейский, особенно начальник полиции, — лакомый кусок для любой банды. Вы не поверите, какие деньги может зарабатывать продажный коп.
— Вы действительно думаете, что шериф Саттер связан с одной из банд?
— Либо так, либо его убрали, когда он пытался произвести арест. Начальники полиции просто так не исчезают.
Патриция была всего лишь наивным гражданином, так что твердые взгляды сержанта Шеннона потихоньку передавались и ей. А меж тем жара и влажность делали свое дело: на лбу выступили капельки пота.
— Сожалею, что вынужден говорить вам это, но вы и сами, наверное, обдумывали такую возможность. Может быть, Джуди как-то связана с этими делами и существует вероятность, что она...
— Я знаю, сержант, — Патриция смотрела фактам в лицо. — Существует вероятность, что моя сестра мертва.
Шеннон стоял рядом молчаливым истуканом.
Патриция направилась обратно в город. Она ехала бесцельно, включив кондиционер на полную мощность.
«На что я надеюсь? — спросила она себя. — Что просто увижу Джуди, бредущую вдоль дороги?»
Патриция знала, что этого не произойдет.
Она проехала и по центру, и по окраинам.
«В жизни не видела ничего подобного», — подумала она. Аган-Пойнт выглядел заброшенным. Даже собак никто не выгуливал. Когда она подъехала к «Квик-Марту», парковка оказалась пуста, а табличка на двери магазина гласила: «Извините, мы закрыты».
Время пролетало незаметно. Патриция старалась не думать об этом, но с каждым часом плохой вариант становился все более вероятным. В конце концов она призналась сама себе: «Я не хочу возвращаться в дом».