Как бы она ни старалась, ноги ее не слушались. Она не смогла бы их сдвинуть даже под дулом пистолета.
«Лунный свет здесь? — думала она. — Шторы же закрыты. Я знаю, что закрыты. Я сама только что задернула их».
Она все еще не понимала, что очутилась во сне.
Сквозь покалывающие укусы страха пробился вопрос: «Кто-то, должно быть, открыл шторы?»
Затем: «Окно...»
Она решила не смотреть, но в этот же момент неведомая сила — возможно, призрачная рука отца — подняла ее голову.
Взгляд Патриции скользил между внушительными холмами грудей, по плоскому животу и дальше так, что крошечный пучок волос на лобке напоминал мушку прицела, сквозь который она целилась в окно.
Занавески исчезли. Лунный свет бесцеремонно лез в комнату, как наглый незваный гость. Она чувствовала себя униженной и грязной. Любой случайный прохожий, оказавшийся на веранде, мог заглянуть внутрь и увидеть ее, голую, будто специально выставлявшую самое сокровенное напоказ. Что о ней подумают?
Но...
«Слава Богу. Там никого нет», — успокоилась она.
Часы в зале тикали громче, чем обычно. И быстрее. Она продолжала смотреть на свое тело и в окно, видела, как ее груди поднимаются и опускаются все быстрее, плоский живот вздрагивает, а затем, сквозь тиканье, она услышала что-то еще.
Хруст где-то во дворе.
«Шаги», — поняла она.
Патриция оцепенела; она чувствовала себя как живой человек, запертый внутри статуи. У оконной рамы неожиданно появилась тень. Крик так и застыл у нее в груди.
Это был Эрни.
Теперь уже труп, он заглядывал внутрь с усмешкой на полусгнивших губах. Его глаза походили на сырых устриц, а кожа стала цвета белого рыбьего брюха. Он мастурбировал: мертвая рука энергично двигалась на гниющем пенисе. Но хуже влажного блеска в глазах и того, что он, мертвый, делал, была щель, просвечивающая сквозь улыбку, на том месте, где должны были быть два передних зуба. В какой-то момент он вытолкнул черный язык сквозь щель и пошевелил им.
Вскоре к нему присоединились другие: Дэвид Илд и его мертвая дочь, черные от копоти. Хильды, голые, со втянутыми животами. Шериф Саттер, такой же толстый, каким он был при жизни, с лицом, похожим на жирный чизкейк с двумя отверстиями для глаз. И, наконец, Джуди, обнаженная, источающая зловонные газы, с обвисшей на лице кожей, похожей на сползший с голого черепа чулок.
Да, все они собрались — трупная клика, — чтобы оценить наготу Патриции тухлыми ухмылками. Костлявые бедра Эрни вздрогнули, щеки распухли, и брызнула гнилая сперма. Патриция заметила сквозь тошноту, что в порыве страсти он сорвал кожу с полового члена. В стекающей по подоконнику сперме копошились личинки.
«Слава Богу, окно закрыто», — подумала Патриция.
Почерневшие пальцы Эрни и Саттера стиснули окно, пытаясь открыть его. Сначала им было достаточно зрелища, но теперь они хотели прикоснуться к ней. Когда комнату заполнила вонь, Патриция проснулась и громко закричала.
— О Боже, о Боже, о Боже...
Она сходила с ума? Сердце, казалось, было готово взорваться. Но, по крайней мере, она все еще одета, значит, произошедшее было сном.
Темнота вуалью накрывала комнату. В зале тикали часы, в обычном тихом темпе. Когда дом снова скрипнул, она почувствовала облегчение, потому что это, по крайней мере, было реально. Хотя окно продолжало ее тревожить. Конечно, занавески были задернуты, такими она их и оставила. Но все же...
Паранойя вернулась и мигом поймала ее в ловушку.
«Черт возьми, — думала Патриция. — Черт бы все побрал!»
Ей нужно было проверить, просто чтобы успокоиться.
Она присела на кровати, приходя в себя после кошмара. Впрочем, бодрость не добавляла решимости.
«Давай, Патриция. О чем ты думаешь?» — звучал в голове голос.
И правда, о чем она думала? Что за занавесками ее ждет толпа мертвецов?
Смешно.
Но тем не менее она должна была убедиться. Иначе до конца ночи не сомкнула бы глаз.
«Вот! Видишь?» — продолжал голос.
Она необычайно сильно обрадовалась, когда заглянула за занавески и ничего там не нашла. Задний двор встретил ее той же пустотой и спокойствием: неподвижный, с распустившимися цветами и легким мерцанием лунного света.
«Погодите минуточку, а это что?» — подумала Патриция, ее сердце замерло.
Снаружи было кое-что, чего не было раньше. Она даже не сразу заметила его.
Пикап Эрни.
Патриция во все глаза смотрела на переднюю часть кузова.
Невозможно!
Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов.