Оргазм стискивает ее. Дыхание перехватывает, и она пытается взглянуть в лицо агрессивному партнеру. Патриция ожидает увидеть Байрона, но не может разглядеть его лица, к тому же тело, что ее касается, совсем не похоже на пухлое тело мужа. Совсем наоборот — оно поджарое и мускулистое.
«Боже мой, жестче, не останавливайся», — думает она, закусывая нижнюю губу, и желание тут же исполняется. Твердый пенис, вторгающийся в нее, ускоряет темп, прижимая ее к доскам пола. Еще один оргазм проносится сквозь Патрицию, и в тот же момент любовник изливается на ее живот и грудь. Он опускается на колени между ног Патриции, любуется ей, берет за руку и водит пальцами по лужицам теплой спермы.
Патриция дрожит и прерывисто дышит.
«Кто он? Кто он?» — вертится вопрос в голове. Она может в деталях рассмотреть его будто высеченное из мрамора тело, блестящее от пота, но лицо словно окутано дымкой.
Вот оно движется вниз: ложится рядом, покусывает и целует красные засосы на ее шее, играет пальцами с ее киской. Легкое прикосновение — и Патриция снова заводится, вот-вот испытает еще один оргазм. Что-то заставляет ее взглянуть в сторону, и она видит своего мужа. Байрон сидит на диване, толстый и голый. Его лицо ничего не выражает, а тусклые глаза наблюдают за тем, как Патриция развлекается с другим мужчиной.
Но ей плевать.
Она откидывается назад, напрягается, умоляет незнакомца снова взять ее прямо сейчас, перед мужем. Грубые руки умело проникают в ее естество, и ноги Патриции взмывают вверх, а пальцы на ногах вытягиваются. Она узнает Эрни Гудера в тот самый момент, когда оргазм накрывает ее волной восторженного животного экстаза.
Патриция вскрикивает и...
Просыпается.
Господи.
Конечно, никого рядом нет, не было и Эрни, а единственная рука между ног — ее собственная.
«Да что на меня нашло?» — подумала она. Патриция почувствовала, как растворяется глубокое смятение и ее начинает клонить обратно в сон. Она расстроилась, поскольку не ожидала от себя ничего подобного. Казалось, что пение цикад стало в два раза громче, лунный свет — тусклее, и, самое главное, все это начало раздражать. Во время сумасшедшего сна она скинула одеяло с кровати и сбросила ночнушку. Патриция не потрудилась надеть ее обратно. Пот на груди, животе и бедрах в лунном свете казался инеем.
Она позволила смущению раствориться в усталости и, обнаженная, свернулась калачиком. Влагалище по-прежнему покалывало, когда она засыпала. Патриция и не подозревала, что кто-то рассматривает ее обнаженное тело через окно.
Часть вторая
Вильфруд и Этель Хильд были лозоходцами клана. Но сегодня они искали не воду, и в их руках не было веточек для поисков.
Они сбросили одежду, чтобы ублажить духов Земли, и теперь превратились в пару бледных, тонких, как палочки, фигур, окрашенных лунным светом. Живот Вильфруда впал, грудь Этель потеряла в полноте. Предсказание требовало соблюдения трехдневного поста, а в последнее время они много гадали. Глаза выделялись на тонких лицах. Они стали казаться огромными из-за того, что Поселенцы пребывали в трансе.
— Еще минута или две, — пробормотал Эверд Стэнхёрд. — Пеплу нужно время, чтобы достичь крови.
Вильфруд и Этель были лозоходцами с раннего детства, и теперь, спустя пятьдесят лет, их навыки были отточены до блеска.
Нет, не было волшебных прутьев. Вместо этого они разрезали живот новорожденной змеи, выпотрошили ее и сожгли нитевидные внутренности в латунной кадильнице вместе с высушенными лепестками эхинацеи, маслом шиповника и обрывком топика пропавшей девушки — чем-то изношенным и находившимся близко к ее сердцу.
Вильфруд и Этель проглотили пепел из кадильницы и вошли в транс. Остальные наблюдали из-за деревьев, залитых лунным светом. У одних на шее висели каменные подвески, у других — небольшие мешочки. Некоторые носили грубые кресты, изготовленные из костей животных или высушенных виноградных лоз.