Он тяжело ступал сквозь темноту, и наконец на его губах расцвела улыбка.
«Приятно и прохладно, — подумал он. — По крайней мере, сегодня у меня есть кондиционер, а вчера — не было».
Совершенно новый кондиционер тихонько мурлыкал, расправляясь с летней жарой. Шериф все думал и думал и наконец пришел к выводу, что забрать грязные деньги у этих отморозков никак не противоречило профессиональной этике: «Это были деньги, связанные с наркотой. Если бы я передал их шерифу округа, их бы просто конфисковали».
Радоваться хоть чему-то было лучше, чем не радоваться вообще. Мало того, что он перевыполнил план...
«Так еще и подзаработал, — здраво рассудил он. —В этом нет ничего плохого».
Свет холодильника залил кухню, когда он открыл дверь. Слегка повеселев, Саттер вытащил Бостонский кремовый торт и отрезал себе большой кусок. Прежде чем приступить к делу...
Он ухмыльнулся.
Обрывки сна носились в его голове, как стая птиц. Ошеломляющая красота девушки вспыхнула перед ним...
В-вух...
Ее голова падает прямо ему на колени.
«По-моему, у меня что-то не в порядке с головой, раз я вижу такие сны, — решил он. — Иначе почему, во имя Бога, мне приснилось нечто подобное?»
Ее голова падает.
Ее голова...
«Головы», — подумал он.
Вспомнилось само собой: завтра похороны Дуэйна Паркера. Самая причудливая смерть, которую когда-либо видел его маленький городок.
Он знал о слухах. Парамедики не умели держать рот на замке, да и работники окружного морга те еще трепачи.
«Не могу их винить. Как можно увидеть такое и никому не рассказать?» — размышлял шериф.
По крайней мере, все это осталось слухами, и Саттер надеялся, что они исчезнут, как только прах Дуэйна развеют по ветру. Даже без головы (которую до сих пор не нашли) не было сомнений, чей труп обнаружили в лесу. Татуировки, одежда, документы в кошельке подтверждали, что это был Дуэйн. А через два дня подтвердились и отпечатки пальцев — они тоже принадлежали Дуэйну Паркеру. В свидетельстве о смерти было написано:
Аномальная смерть. Причина: обезглавливание посредством гладкого поперечного сечения мышцы, поднимающей лопатку и шейные позвонки № 5 и № 6. Способ обезглавливания на данный момент не определен и странен.
Сухие термины не передавали реальной картины. Саттер был одним из немногих «счастливчиков», которые видели тело. Замечание коронера: «Не определен и странен» — было преуменьшением. Шериф в жизни не видел ничего настолько же странного и необъяснимого.
Он не мог забыть, как выглядело тело, когда дежурный открыл сумку.
Иисусе.
Казалось, что голову не отрезали, а она просто исчезла. Вместе с шеей. Ни разреза, ни обрубка. Кожа Дуэйна Паркера равномерно покрывала пространство между ключицами, как будто после обезглавливания рана просто заросла, не оставив после себя шрама.
Саттер вздохнул. Аппетит пропал. Он убрал торт обратно в холодильник.
«Чертов Дуэйн, — подумал он, стараясь избавиться от видения, пока возвращался в спальню. — Выглядело так, будто у него головы отродясь не было!»
4
Часть первая
Когда Патриция открыла глаза, воздух в спальне мерцал от миллиардов пылинок, плясавших в свете утреннего солнца. Ей было тепло, и она чувствовала себя отдохнувшей и готовой к предстоящему дню, несмотря на обстоятельства.
«Похороны», — подумала она. Еще вчера они пугали, но, может быть, дело было совсем не в похоронах? Возможно, дело было в возвращении в Аган-Пойнт и ожиданиях, которые пока не оправдывались?
«Я прекрасно себя чувствую, — поняла она, спрыгнула с кровати и посмотрела в зеркало. — И выгляжу отлично».
Ее кожа светилась, как и яркие, полные жизни глаза. Обнаженное тело никогда не выглядело лучше: полная упругая грудь, четкая линия талии. Ни одного намека на возраст.
«А еще я хочу есть, — напомнила она себе. Ароматы кофе и бекона разносились по дому. Она быстро накинула халат на плечи и бросилась в сторону душевой. Полотенца, как и всегда, хранились в шкафу для постельного белья. Схватив одно из них, Патриция не глядя открыла дверь в ванную комнату.
Эрни уставился на нее, одетый лишь в голубые джинсы. Из его рта торчала зубная щетка. Глаза превратились в две монеты, по телу прошла заметная дрожь.
— Господи, Патриция, — пробормотал он, его рот был полон зубной пасты.
Патриция замерла, несколько раз моргнула, и тут ее настигло осознание.