Старейшина клана выглядел обманчиво моложавым; черные как смоль волосы походили на плохо подобранный парик — настолько они контрастировали с бледной кожей и морщинами на лице Эверда. Рядом с ним стояла Марта, его жена, изящная, как лебедь, и не лишенная свойственного провинциалам благообразия. Даже в шестьдесят она не утратила своей красоты: блестящие черные волосы по-прежнему обрамляли строгое лицо. На шее Эверд и Марта носили странные, похожие на мешочки подвески, и Патриция, после неудачной попытки разгадать их назначение, вспомнила: «Поселенцы же так суеверны. Всегда носят безделушки и обереги».
Некоторые из присутствующих на похоронах Поселенцев носили похожие обереги, подвески или браслеты, а другие — кресты, что немало ее удивило.
Но что-то беспокоило Патрицию, и это было не воспоминание о суевериях Поселенцев.
Через мгновение она ощутила чье-то присутствие за своей спиной.
Слова отца Даррена разносились вокруг:
— И поэтому мы устремляем свой взор не на видимое, а на невидимое. Ибо видимое временно, а невидимое вечно.
Патриция с трудом сохраняла внимание. Она не была особенно религиозной, для нее и похороны, и свадьба были всего лишь причудливыми ритуалами. Фигура позади интересовала ее куда больше.
Наконец, поймав момент, Патриция обернулась и увидела Эрни — торжественное выражение на лице, руки молитвенно сложены у груди. Патриция признала, что, хоть это и было непривычно, Эрни даже в костюме, с длинными волосами, убранными назад, выглядит...
Потрясающе.
Она коротко улыбнулась и снова посмотрела через плечо.
«Он выглядит просто потрясающе, о да», — думала Патриция.
Реакция вышла запоздалой и неожиданной, как пощечина. Появилось острое чувство стыда: «Ну вот, опять началось. Боже мой! Я на похоронах мужа сестры и пялюсь на садовника!»
Гиперсексуальность, которая охватила ее с того дня, как она вернулась в Аган-Пойнт, стала слишком очевидной: «Боже, Патриция! Что с тобой не так?! Ты хочешь другого мужчину на чертовых похоронах, в то время как любящий и верный муж сидит дома и скучает по тебе!»
Она кусала нижнюю губу, надеясь, что покалывание в сосках пройдет.
— Ибо мы ничего не принесли в этот мир, ничего не сможем и вынести из него, — продолжал отец Даррен, цитируя Книгу Иова. — Господь дал, Господь и взял. Благословенно имя Господа!
Священник развел руки в стороны и мягко улыбнулся. Он поднял урну.
— Благословенный Господь, мы воспеваем и благодарим Тебя! Мы просим принять вечную душу нашего брата, Дуэйна, в Царствие Небесное.
Отец Даррен сошел с переносного подиума и подошел к Джуди. Он протянул ей урну, полную праха ее мужа.
Рики и Джуниор Коудиллы были братьями-близнецами. Последнего назвали Джуниором из-за того, что он родился на шесть минут позже брата. Коудиллов знали по всей Южной Вирджинии как отъявленных мерзавцев, что косвенно подтверждало теорию, будто склонность к насилию и пограничные сексуальные отклонения передаются по наследству.
Оба парня были пузатыми и коренастыми, с круглыми лицами и короткими волосами цвета навоза, которые всегда торчали в стороны, словно близнецы только что вылезли из постели. Обычно они носили джинсы, сапоги и выцветшие футболки, но сегодня парни нарядились в черные костюмы, которые были им немного малы. Впрочем, это было неважно, ведь костюм есть костюм, и даже никого и ничего не уважающие парни в определенных случаях должны выглядеть как следует.
Рики сплюнул себе под ноги, но сделал это очень тихо. Даже бесхитростный социопат знает, как вести себя на погребальной церемонии.
— Становится скучно, — пробормотал он.
Джуниор наблюдал, как Джуди Паркер, заливаясь слезами, берет урну у отца Даррена. Он ткнул брата локтем в бок и хихикнул:
— Спорим, урна весит меньше, чем должна бы, а?
Рики не понял шутку, но над замечанием задумался.
— Да уж. Блин, интересно, сколько весит сожженная голова?
Глубокомысленный диалог, учитывая умственные способности этой пары. Рики почесывал задницу, пока Джуди Паркер переворачивала урну и прах ее мужа взвивался в чистое голубое небо.
— Думаешь, он реально хочет, чтобы мы сделали то, о чем он говорил на днях? — спросил Джуниор.
— Надеюсь. Лето — полный отстой. Дельце здорово бы нас взбодрило.
Джуниор поковырялся в ухе.
— Ага, это-то точно взбодрит.
Рики осмотрел толпу.
— Много Поселенцев. Оборжаться можно! Дуэйн же их ненавидел.