«Изменяется только степень вашей половой социализации, — продолжал голос невидимого доктора Салли. — Супер-Эго против Инстинкта. Общественная псевдожизнь современного человека приводит к тому, что нашей вызывающей сожаление репрессированной сексуальности приходится переходить на самообеспечение. — Она пыталась понять, но не могла. — Все мы животные, Патриция. Но ведем себя так, как будто ими не являемся. Всё из-за репрессии и ее изнурительного эффекта. В конце концов, это так неестественно».
«Что я делаю? Это сон. Я жду разрешения своего доктора на секс!» — удивлялась Патриция.
Она чуть не рассмеялась над абсурдностью ситуации. На нее волной обрушился смысл произнесенных доктором слов: «Мы животные, но притворяемся, что это не так».
«Пещерные люди не подавляли своих желаний, — заверил ее голос психолога. — В том числе и пещерные женщины».
Что ж...
Ее глаза впились в Эрни. Он стоял на коленях в воде. Сон и его превратил в марионетку с гипертрофированными половыми признаками. Широкая спина, плечи и шея. Грудь и бицепсы — горы накачанных мышц. Сюрреально большие гениталии — один вид Патриции вызвал у Эрни эрекцию.
«Иди сюда, — сказала она, приняв свое развратное естество. — Я придумала применение для твоего рта».
Эрни повиновался, как раб. Он подполз к ней на четвереньках — идеал мужчины для любой женщины. Патриция продолжала стоять: сон определил ей доминирующую позицию, а ему оставил подчинение. Она беззастенчиво ласкала свои пухлые груди и чувствовала, как волны острого желания приливали к низу живота. Патриция раздвинула ноги, закрыла глаза и с властной улыбкой стала ждать, когда он примется за дело.
Но ничего не произошло.
Она посмотрела вниз и увидела, что Эрни бесследно исчез.
Если, конечно, не принимать во внимание легкую рябь на воде.
То, что затем выползло на берег, не было Эрни. Что-то худое, серое и, без сомнений, мертвое.
Женщина. Она весила не больше сорока килограммов. Серая кожа, казалось, растянулась на костях, и Патриция видела, как они двигаются, когда женщина ползла. Сквозь спутанные мокрые волосы на нее смотрели пустые глазницы. Патриция не была уверена — не то чтобы детали имели значение во сне, — но казалось, что у женщины-трупа были грубые швы на талии, как будто она была разрезана пополам, а затем хирурги сшили части ее тела. Кулон с каким-то камнем болтался на иссушенной шее в такт ее движениям.
— Беги из этого злого места, дитя, — пробормотало нечто голосом, отдаленно напоминающим человеческий. Был ли это говор поселенцев, что сочился сквозь гортань, искаженную посмертным гниением?
— Беги отсюда и проси Бога бежать вместе с тобой. Беги. Беги!
— Бежать от чего? — спросила Патриция.
Труп рухнул, словно все суставы разом выдернули из тела.
Ответа Патриция не получила, но, когда она услышала топот за спиной — что-то грохотало в лесу, — он ей уже не был нужен. Она побежала.
Грязь брызгами вылетала из-под ног, пока Патриция мчалась по краю пруда. Прежде чем она смогла сменить направление, ей показалось, что в пруду есть что-то еще, у самой поверхности воды, — оно смотрит на нее и пытается привлечь к себе внимание.
Но она не хотела знать, что это было. Патриция побежала обратно в едва тронутый лунным светом лес, в глубине которого продолжал разгораться пожар. Дым разъедал глаза. В какой-то момент Патриция поняла, что под подошвами ее ног хрустят тысячи изжарившихся цикад.
Из-за спины продолжал доноситься топот.
Она побежала глубже в лес, надеясь, что уходит в сторону от пожара.
«Кто же преследует меня?» — крутилась в голове лихорадочная мысль. А может, это не кто-то, а что-то?
Это был сон. Ей приходилось напоминать себе об этом.
— Это то, чего вы не должны были увидеть, — голос доктора Салли каким-то образом вновь проник в ее голову, хотя его самого нигде не было видно. — Иногда мы сами себя преследуем. Мы и есть наши самые опасные враги. Может ли быть так, что человек или нечто, вас преследующее, на самом деле является частью вас самой?
«Плевать я хотела!» — подумала она. Несмотря на то, что она испытывала страх, ее сексуальное возбуждение увеличилось в десять раз.
«Я не верю, что подсознательно хочу, чтобы меня снова изнасиловали! — она была в этом абсолютно уверена. — Фрейд может поцеловать меня в задницу!»
Ее грудь энергично покачивалась под облегающей тканью ночной рубашки. Соски ныли. Затем...
Черт возьми!
Патриция упала и приземлилась на живот. Она обо что-то споткнулась. О лозу? Или ветку?