Патриция почувствовала себя виноватой, когда поняла, что смеется над трагедией.
«Хотя подобная формулировка звучит довольно забавно», — подумала она.
— Ходят слухи, что это не простое обезглавливание, а от начальника местной полиции я ничего не добилась. Мне действительно нужна твоя помощь, Тим. Отчет о вскрытии находится в морге, в окружной больнице Лантвиля.
— Я позвоню. Просто зайди туда завтра. Пустяковое дело.
— Спасибо, Тим. Происходят странные вещи, и я хочу прояснить парочку вопросов.
— Хм. Только не забывай, до чего любопытство довело кошку. Мне не нравится, что мой лучший адвокат бегает у черта на куличках и расследует обезглавливание.
— Самое странное, что с момента моего прибытия убили еще нескольких людей.
— Что?!
— Наркотики. Нетипично для этого места.
Тон ее босса резко изменился. Всякое легкомыслие улетучилось.
— Почему бы тебе просто не вернуться домой? Не говори мне, что другим людям тоже отрезали головы.
— Нет, но убийства не менее жестокие. Я просто хочу кое-что проверить, привести сестру в порядок. Потом сразу же вернусь в Вашингтон.
— Да уж, тебе лучше вернуться, потому что — позволь мне сказать тебе кое-что, — если ты потеряешь голову... я буду в бешенстве.
Смех чуть-чуть разрядил обстановку.
— Спасибо за помощь, Тим. Я скоро вернусь. С головой, надежно сидящей на шее!
9
Часть первая
Шериф Саттер разглядывал ноги Пэм, делая вид, что пишет ежедневный отчет. Ему очень хотелось отвлечься от того бросающегося в глаза факта, что люди в его городе внезапно начали умирать направо и налево. Ножки Пэм в достаточной мере отрывали от реальности.
Пэм, местная красотка, которую Саттер нанял в качестве секретарши и радиодиспетчера отдела, отлично справлялась с работой, а то обстоятельство, что ее тело способно было вызвать беспорядки и в монастыре, увеличивало ее ценность как сотрудника. Одно ее присутствие создавало благоприятную рабочую среду, а это, без сомнений, очень важно для трудолюбивых, постоянно напряженных полицейских.
Трей сидел за столом напротив, притворяясь, что перебирает кипу бумаг из окружного отделения. Казалось, он тоже размышлял о ножках Пэм. Длинные и стройные, подтянутые, но не мускулистые — эталонные ноги, по мнению мужчин. В остальном она так же безупречна: высокая грудь и упругая попка, за которую не стыдно отдать жизнь, короткие каштановые волосы, милое ангельское личико со светло-карими глазами. Идеальный образ женщины в фантазиях любого мужчины-сексиста.
Саттер варился в собственных мыслях, как вдруг Пэм положила ногу на ногу — мигнул крошечный треугольник ткани.
«Боженьки, на ней стринги, — у Саттера перехватило дыхание. —Только этого мне не хватало».
Затем Пэм встала, чтобы отнести что-то в архив. Взгляд шерифа упал на попку в узкой джинсовой мини-юбке, спустился по ногам. Упругая загорелая кожа почти мерцала, обтянутая чулками в сеточку. Высокие каблуки зацокали по полу, и Пэм исчезла за дверью.
— Иисусе, шеф, — Трей покачал головой. — Ничего себе ножки, а? Я бы нырнул в ее пирожок на пару-тройку часов.
Саттер выпалил с упреком:
— Трей, ты хоть когда-нибудь вынимаешь голову из ведра с дерьмом? Она же наша сотрудница!
Трей, ухмыльнувшись, хлопнул себя по коленям.
— Шеф, ты последние двадцать минут чуть ли не слюни пускал, уставившись на эту куколку.
— Неправда, — настаивал шериф, — и лучше заткнись. Нам стоит подумать о том, что делать с варщиками в Сквоттервиле.
— А что мы можем сделать? Этим занимается наркоотдел штата.
— Да, но это наш город, Трей. Так что, может быть, тут есть и наша вина.
— Это еще почему?
— Все эти годы мы считали само собой разумеющимся, что преступлений в Сквоттервиле нет. Возможно, если бы мы там чаще появлялись, и не случилось бы последних событий.
— Чушь собачья. Люди становятся подонками, потому что приходит их время. Нам что, следить за каждой лачугой на мысе?
— Я не об этом. Мы могли бы...
Пэм вернулась к своему столу, и вид ее ног оборвал шерифа на полуслове.
«О Боже, эти ноги убивают меня», — подумал Саттер.
Когда она садилась, карие глаза украдкой стрельнули в его сторону. Затем Пэм улыбнулась и вернулась к работе.
«Иисусе, спаси меня», — мысленно застонал шериф.
Зазвенел дверной колокольчик, и оба полицейских оторвали глаза от своих столов.
Вошел Рики Коудилл. Выглядел он как обычно: неряшливый, толстый, не особо чистый. Разве что привычное высокомерие куда-то делось с уродливого лица.