— Говорят, что это не настоящая причина, — добавил Эрни. — Я только что разговаривал с ребятам в доках, они сказали, что многие уезжают, потому что боятся.
— Боятся чего?
— Ну, помнишь, мы говорили на днях? О слухах, о том, что до правды тяжело добраться? Некоторые Поселенцы говорят, что наркобизнес — это подстава и что кто-то убил Хильдов и Илдов, чтобы до смерти напугать Поселенцев и заставить их убраться отсюда.
— Это смешно. Кому нужно, чтобы Поселенцы покинули... — она не закончила предложение, обдумывая собственные слова.
— Угу, — продолжил Эрни, — Фелпс очень хотел бы, чтобы Поселенцы покинули мыс. Если никто не будет собирать крабов, у Джуди будет на одну весомую причину больше, чтобы продать землю.
— Насчет Фелпса ты прав. — Ветерок пробежал по ее рыжим волосам. — Он уже сделал несколько предложений. Но это звучит безумно. Я не верю, что Гордон Фелпс убивает Поселенцев, чтобы склонить мою сестру к продаже.
— Я тоже, но ты должна признать, что совпадения подозрительные, — Эрни показал на лачугу, из которой выходил мужчина с чемоданом. — Похоже, многие из них считают, что безопаснее жить где-то еще. Они не хотят закончить как Хильды и Илды.
«Как цепная реакция, — подумала Патриция. — Жестокое убийство Хильдов, пожар — и вот тебе массовый исход».
Подозрения Эрни попахивали паранойей. Тем не менее она задалась вопросом: сколько дней понадобится застройщику, чтобы подготовить новое предложение и прийти с ним к Джуди?
— Давай просто пойдем и спросим их, — сказала она вдруг.
— А?
— Пойдем...
Эрни последовал за Патрицией. Высокая трава переливалась на солнце, а одинокие цикады неуклюже гудели в воздухе. Патриция не до конца понимала, что же манило ее вниз по склону холма. Они подошли к большой хижине из кровельного металла. Снаружи был небольшой птичник из проволочной сетки, в котором находилось несколько чаек.
— Чайки как домашние животные? — спросила она.
— Не совсем. Поселенцы используют жир чаек, чтобы делать свечи, и едят их мясо. Жареная чайка на вкус как...
— Дай угадаю. Курица.
— Не-а, как кряква.
Патриция покачала головой.
— В первый раз слышу, чтобы кто-нибудь ел чаек. Я думала, они как голуби — невкусные.
— Их сажают в птичник и в течение двух недель кормят только кукурузой. Просто дождись завтрашнего пикника. Тебе придется попробовать.
Патриция засомневалась.
— Я очень удивлюсь, если они устроят пикник. У них четыре смерти за пару дней... Так себе повод для праздника.
— Поселенцы видят все в другом свете. Каждый новый день они считают даром Бога.
Патриция оценила позитивное зерно такой философии.
«Ешь, пей и веселись, — размышляла она, — ибо завтра можешь быть мертв?»
В то же время она искренне задавалась вопросом: сколько же из них считают, что другие были убиты согласно тактике запугивания?
К птичнику неторопливо подошла девочка лет десяти с копной черных волос. На ней был надет потертый и явно самодельный сарафан.
— Здравствуй, — поздоровалась Патриция. — Это твои птицы?
Девочка уныло посмотрела на нее и кивнула. Ее глаза были полны слез. Она открыла дверцу птичника и выгнала чаек веткой.
— Почему ты отпускаешь их?
Птицы порывисто выскакивали из птичника и взмывали в небо.
— Папа сказал, мы не можем взять их с собой.
— Куда вы поедете? — спросил Эрни.
— Куда-то в Норфолк, — пробурчала девчушка с характерным акцентом. — Папа говорит, что он может устроиться там на работу на большие крабовые лодки. Здесь мы оставаться не можем. Нас могут убить. — Девочка развернулась и побежала обратно к лачуге.
— Это так грустно, — проговорила Патриция.
— Да, но, как я уже сказал...
По дороге домой Патриция пыталась привести мысли в порядок. Она нахмурилась, когда Эрни повернулся к ней спиной.
На нее вновь и вновь обрушивалось наваждение, изматывающее нервы. Всякий раз, когда она пробовала сосредоточиться на чем-то, аура Эрни буквально силком притягивала ее взгляд к его телу: длинные волосы, сильные ноги в узких джинсах, сильная спина.
«Что, если бы я не была замужем, если бы я не... — мысли продолжали предавать ее. — Просто помни, что сказал доктор Салли. Женщины твоего возраста находятся на пике сексуального возбуждения. Это нормально — чувствовать себя так... пока не идешь на поводу у этих чувств».
Навязчивый голос в голове продолжал спрашивать: «Что, если бы ты не была замужем?»