Веселящаяся толпа, завидев нас, немного приутихла. Собачонка, та что не зряча, но отнюдь не слепа, оставила нашу с дедом лихую компанию, пробежала мимо хуторян, и скрылась во дворе Болотницы.
Нам позволяют войти первыми. Толпа не прекращает меня шепотом обсуждать, но напрямую никто ничего не спрашивает. Я в предвкушении интересного материала, и самогонки Попа. Пытаясь выглядеть его посреди остальных, я натыкаюсь на взгляд Вдовы. Как и в первый раз он пристален, неоднозначен и многозначительный одновременно. Немного задержавшись на ней, мои глаза устремились в сени дома Болотницы, словно бы меня привели туда не ноги.
Очень милый интерьер помещений местной ведьмы. Непонятные предметы, перья, чучела известных животных, и высохшие грибы. Бабка любила трипануть, а потом проклинать весь хутор, да по лесу бегать как молодая, в припрыжку, собирая шишки. Я пытался подробнее рассмотреть все что увидел в первых комнатах и прихожей, и сфотографировать, но на деле получались лишь либо размытые, либо засвеченные снимки. Чучело совы больше всего поразило меня, она была словно живая, вот-вот, да и повернет свою голову хрен знает на сколько, скажет пару слов и улетит.
В чувство меня привела пробежавшая мимо моих ног слепая собака. Дед похлопал меня по плечу и сказал:
– Ну, давай, пошли за стол. Там уже во всю празднуют, вернее скорбят.
Мы вышли из затемненных помещений в светлый зал. Столы стояли вокруг, и ломились от самогона, а посреди комнаты на лавке лежало тело Болотницы, с заостренным носом, присущим покойникам, и как мне показалось легкой ухмылкой, а над ее головой летала здоровенная муха, жужжание которой, даже посреди этого балагана, казалось было отчетливо слышно.
– Присаживайтесь, господин К. – с усмешкой обратился ко мне Дед, и указал на место за столом, прямо напротив ног Болотницы.
– Только после вас. – парировал я его.
Мы вместе засмеялись, и сели на лавку, укрытую белой скатертью. Собака устроилась под ней, между мной и дедом, положила угрюмую морду на обе своих лапок, и стала дожидаться своей порции скорби. Я поправил диктофон, и переложил его в другой нагрудный карман. Летающая муха села на нос покойницы, побегала немного по лицу, и скрылась в ее ноздре.
– Много всяких разных людей ходят у нас по округе. – затянул Поп, который сидел напротив меня, через всю комнату, у изголовья Болотницы. – Кто ты, странник, расскажи?
– Меня зовут К., я собираю фольклор для музея имени Старины. – ответил я.
– Значит ученый человек, много повидал поди? – спросил он.
– Да не особо, только начинаю. – ответил я.
– Ну так выпей же с нами, за упокой этой прекрасной безгрешной женщины, чей путь на этой земле оказался слишком короток. – сказал Поп, и вытянул доверху наполненный ста пятидесяти граммовый стакан.
Ну, судя по тому, что мне рассказал Дед, путь ее был не так уж и короток, да и безгрешной ее мог назвать только точно такой же ворон, как и она. В это время, мой попутчик этого хутора, уже наполнил оба наших стакана, и приготовился.
– Храните небеса ее душу. – сказал я, вытянул стакан в сторону Попа, повторяя его жест, и выпил до дна. Следом выпил Дед.
– Вот это по-нашему, добро пожаловать на поминки. – одобрительно кивнул мне Поп, и тоже выпил.
Все остальные сделали тоже самое, и мигом загудели, как и прежде. Тем временем здоровенная муха, выползла из ноздри приставленной, только из другой, и вновь принялась летать над ее головой, мерзко и громко жужжа. Мне на мгновение показалось, что Болотница даже, немного подергала носом, от щекотки, но я не придал этому внимания.
– Да ты прикуси чего-нибудь. – сказал мне Дед.
Я взял соленый огурец, который был невероятно мягким и кислым, и собственно прикусил. Горечь поповского самогона сразу же ушла, а в груди потеплело. Взяв со стола кусок непонятного мне мяса, я поднес его собаке, она некоторое время судорожно тыкала в него носом, а потом в один миг резко проглотила его.
Две бабки, которых я встретил сразу, как только моя нога коснулась границы этого хутора, пили не ожидая никого, постоянно смотрели в мою сторону, обсуждали, и кивали головами в разную сторону, не то осуждающе, не то сожалеюще. И лишь хищнический взгляд Вдовы, сверлил и обжигал меня. Она сидела в углу, слева от Попа, под странного вида иконой. Изображение было смазано, и еле-еле на черном фоне вырисовывался какой-то силуэт. Вдова сама себе налила стакан, и подняв его, кивнула в мою сторону, заглядывая мне своими зелеными глазами, прямо в душу. Мой стакан оказался уже наполнен, а Дед свой уже допивал. Я повторил движение Вдовы, и мы синхронно выпили. Смущенный взгляд этой черноволосой добротной женщины, опустился сначала вниз, а потом забегал по всей комнате, не зная за что уцепиться.