- Оставь себе. - Перебила великана девушка. А когда он вернется скажи, что мой грузовик в километре отсюда если западной дорогой ехать. Я буду ждать неделю. Мне движок подлатать надо. Покопавшись в поясной сумке, девушка выложила на стойку несколько грубо отчеканенных монет.
- Это за что? - удивился трактирщик.
- Кити со мной прокатится, пояснила Ллойс отбив по доскам стойки замысловатую дробь. Приглянулась она мне.
- Тфу, Дохлая, не думал, что ты из этих...
- А тебе какое дело? Насмешливо вскинула брови наемница. Ты мне кто - папочка? Или тебе мои монеты разонравились?
- Да нет, просто... смутившись, не спешащий принять плату трактирщик, принялся нервно комкать в лапищах пахнущую прогорклым жиром тряпку.
- Да ничего я с ней не сделаю, сладенький, широко улыбнувшись Элеум еще раз скребанула кончиками пальцев по рассохшимся плашкам, подхватив свой неизменный мешок, двинулась к выходу. - Не бойся, не нужна мне твоя хромоножка. За нее на приличном рынке и десятку серебром не дадут. Зато ласковая. Завтра верну... Или послезавтра... Как дело пойдет.
- Ладно. Обреченно махнув рукой трактирщик с тоской поглядел на оставленные когтями Элеум царапины, и смахнув серебро в карман передника тяжело вздохнул. По западной дороге, так?
- И пусть бутылку твоего пойла прихватит, крикнула с порога девушка. Воняет, конечно, как старые носки, зато по мозгам дает здорово! Ты на чем его настаиваешь?
- На карбиде. - Криво усмехнулся великан.
---
- Пятьсот. - Вместо приветствия заявила сидящая на капоте грузовика Ллойс и окинув приблизившуюся к ней грузную, мешковатую, замотанную в какое-то рванье фигуру, презрительным взглядом, отхлебнула из бутыли с самогоном изрядный глоток. - И пусть Эрик еще своего пойла пришлет.
Монументальных размеров бабища, остановилась в пяти шагах от фургона и воинственно уперла руки в бока.
- Это, чой-то? Чой-то? Гнусаво зачастила она и хищно поведя носом, уставилась на колдовавшую над разожженным прямо на обочине костерком Кити. - Ты чаго городишь-то, девка? Откель пятьсот-то? Михо сказал сотня. - Морщинистое, побитое временем, многочисленными невзгодами, и неподъемной работой лицо женщины скривилось в гримасе плохо сдерживаемой ненависти. - Вот и несу тебе сотню. Ноги ломаю, вместо того, чтоб дома прибрать, да детишкам поесть состряпать. Что, попировала на нашей кровушке?! Мужики света белого не видят, в шахте сутками жилы рвут, а ты пришла тут, с ружжом.. целая сотня.. На грузовике катается. Ишь ты!! Еще и с шалавой этой безносой... Тьфу... Постыдилась бы.... - Запустив в лохмотья усеянную густой сетью вспухших, варикозных вен, покрытую ссадинами и подозрительного вида лиловыми пятнами руку, жительница поселка извлекла на свет небольшой мешочек и кинула его в сторону грузовика. Описав пологую дугу, кошель с чавкающим звуком упал в дорожную грязь. - Ну? Чего расселась, Черных лет отродье?! Давай, давай! Михо сказал, чтоб до утра, башка твари, у него была.
Отставив в сторону бутылку, Элеум, озорно поболтала в воздухе свисающими с капота ногами, и задрав голову принялась внимательно изучать низкое, затянутое свинцово-черными тучами небо.
- Ты чего, девка, глухая чтоль?! Пошла давай, тебе говорят!
- Меньше чем за пятьсот, я на ту тварь не полезу. Сжав и разжав густо покрытый татуировками кулак, девушка звонко прищелкнула пальцами и снова потянулась к бутылке.
- Да... Ты, чо? Ты чо, паскудница, такая лепишь? Уже зенки с утра залила чтоль? Занервничала баба. У нас в шахтах мужики считай каждый день гибнут, а она тут расселась...
- Они гибнут только из-за жадности вашего старосты, пожав плечами Ллойс, извлекла из-за пазухи здоровенный складной нож и принялась громко щелкать лезвием.
- Тфу на тебя, вот верно люди баят - все мутанты кровососы. Беда у нас, а она сидит, зенки еще свои блудливые пялит. Горилку с утра пьянствует.
- Шла бы ты... задумчиво протянула девушка и в очередной раз щелкнув лезвием, спрыгнула с капота грузовика.
Лицо женщины приняло плаксивое выражение.
- Да не по-людски это, пойми... Ты бы о детишках наших подумала... Мужики уже в забой идти бояться. Легион через месяц придет, а у нас и половины нормы не выработано... Зима ведь скоро. Голодать будем... Родненькая, ну хочешь, я на колени перед тобой встану. - В голосе женщины послышались сдерживаемые рыдания. Ну чего тебе стоит, миленькая... Тетка попыталась заглянуть в лицо наемницы, но словно на стену наткнулась на твердый взгляд, зелено-коричневых, будто болотная ряска глаз.