Прорисканец стремительно двинулся на толпу. Люди расходились перед ним, не понимая, зачем они пропускают этого странного старика вперед. Дин уже видел эту решимость, и желание идти до конца. Скорейшим путем прямо в лоб врагу. Правда тогда на помосте стоял он. И окружала его местячковая свора, а не целая армия из монахов, королевской гвардии и городских стражников. Но это не смущало Тромия, он быстро шел им навстречу. Зевес придержал Дина:
- Мы пока посмотрим за этим спектаклем отсюда.
Тем временем святой Иоаф начал свою речь:
-Эти создания, эти дети сатаны, пришли в наш мир чтобы навредить, вам, чадам господним, чтобы темной ночью украсть у вас маленьких детей и выпить у них кровь, чтобы в зной отравить колодец, чтобы в голод, заразить отравой поля, чтобы смутить неокрепшие умы и тела своей червивой плотью, чтобы творить, безнаказанно творить свое бесовство. Кто из вас, хочет мне сказать, что эти создания невинны?
- Святой Иоаф, пожалейте мою дочь, она еще ребенок! - в толпе раздался плач худенькой крестьянки в заштопанном платье.
- Поднимите ее! Что ты хочешь сказать?
Крестьянку оперативно доставили под очи святого.
- Мою дочь, ее обвинил лекарь в колдовстве, но она всего лишь выходила маленького мальчика, которого он не мог спасти!
- Я знаю этот случай. На всю воля господа нашего, мальчик должен был умереть, но колдунья вселила в него беса, чтобы обратить в свои ряды!
По толпе тут же прошел праведный гул.
- Она всего лишь выходила его! Отпоила травами! - закричала крестьянка.
Подведите поближе, я хочу осмотреть тебя, женщина. - Иоаф прислонил к ней крест и женщина поморщилась.
- Ага! - с азартом воскликнул Иоаф. - Под кристалл ее!
По толпе прошел вздох. Ведьма, еще одна ведьма!
Кристал, дрогнул и помутнел, нет он не стал черным, просто свет стал глуше и слегка посерел.
Дюжие монахи тут же скрутили крестьянку, но этого и не нужно было делать, она и так полностью оробела.
- Перед тем как разжечь костры хочу спросить вас еще раз? Есть ли такие, кто против?
Толпа подалась назад под взглядом. Даже если и были родственники, то они почему-то не пожелали себя выдавать.
- Есть! - Тромий, наконец добрался до сцены и спокойно поднял руку. - Я хочу воспользоваться правом оспора!
- Ты что, муж этой ведьмы? - Святому Иоафу очень не понравилось, что кто-то нашел наглость усомниться в его утверждении. Вопрос был риторическим, это же надо не поверить в работу кристалла чистоты!
- Я обращаюсь не только к тебе, но и к наследному принцу и его регенту!- Тромий говорил вроде негромко, но его слова отчетливо звучали по всей огромной площади. - Согласно законам Империи, а именно десятому судебному положению, я пользуюсь правом оспора на четырнадцать из пятнадцати женщин, обвиняемых в бесовстве. кроме вон той крайней женщины, на ней лежит печать и она натворила немало бед.
- Что? - на секунду Иоаф подумал что ослышался, но ошибки быть не могло, уж больно отчетливой была речь старика. Кто дал тебе право подвергать работу святой инквизиции сомнениям?
На этом месте старик должен был скукожиться и начать мямлить что-то в свое оправдание. Иоаф использовал всю немалую силу своего внушения.
Но на Тромия это внушение почему-то не подействовало. Он только повел плечами и еще раз отчетливо произнес:
- Право записано в своде законов империи, повторяю абзац первый десятого судебного правила. Или святая инквизиция ставит себя выше законов Империи?
- Подойти поближе, я хочу осмотреть тебя! - святой Иоаф решил не переходить в дискуссию и использовал свой основной прием убеждения.
Но против Тромия это опять не сработало. Он подошел, кристалл моргнул и вспыхнул ярким ослепительным белым светом. На секунду на этот свет невозможно было смотреть. Но потом кристалл откалибровался и толпа ахнула, такого чистого белого света не было даже у главного святого. Святой Иоаф тоже немного смутился, на его памяти, кристалл давал белый свет только на детей, на всех взрослых, кроме служителей церкви он темнел. А здесь он так его подвел.