Хотя рама и скрипела, она не заглушала голоса по другую сторону перегородки. Наши соседи — мать с дочерью — принимали каждый вечер целую вереницу гостей мужского пола. На две наших квартиры приходился один из немногих внутренних туалетов на 7-й Восточной улице, и гости непрестанно занимали его от вечерних сумерек до рассвета.
Через дом от нас жила пара из Оклахомы, Джек и Валта Ри Касселманы, а через немощеную улицу — Отис Миллер, урожденный техасец, который в течение месяца терпеливо слушал, как его новые соседи с Востока неправильно произносят его имя, называя его "О-тис", хотя на самом деле следовало произносить "А-тис". Это был наш первый урок техасской фонетики, но последовали и другие, когда я стал посещать ближайшие нефтяные прииски, проезжая через множество небольших техасских поселков.
Летние месяцы миновали, и дневная температура упала, принеся "сезон" — не просто осень, а нечто такое, что в Техасе стояло в одном ряду (если не выше) с ценами на нефть и было главной темой разговоров за утренним кофе в столовой "Идеко".
Барбара и я были спортивными болельщиками, но мы никогда не видели ничего подобного футбольной горячке, которая охватывала Техас с сентября по конец ноября. Когда одесская команда "Бронко" играла в Абилине, Сан-Анджело или Мидленде, особенно в Мидленде, было бессмысленно пытаться говорить о чем-либо другом за 24 часа до или после игры.
Это случилось в разгар "сезона" 1948 года, в первую осень моей службы стажером в "Идеко", когда Билл Нелсон дал мне первое настоящее задание по продаже. Задание трудное: вероятный покупатель не понимал английского языка.
— Даллас присылает покупателя, — мрачно сказал Билл однажды утром, вешая трубку телефона. — Иностранца.
— Откуда? — спросил Лео Томас, агент по продаже.
— Из Югославии, — сказал Билл. — Не просто иностранец, но и чертов коммунист.
Шли первые годы послевоенного периода, когда Соединенные Штаты только что начали оказывать помощь Югославии, чтобы подтолкнуть маршала Тито к расколу с Москвой. Но у Билла была своя собственная внешняя политика, и его вовсе не радовала перспектива стать нянькой при марксистском инженере независимо от того, светила при этом продажа или нет. Билл посмотрел на Лео Томаса. Лео взглянул на Хью. Потом все трое обратили взоры на меня. Смысл был ясен. Поскольку я сам очень походил в Одессе на иностранца, я и был назначен сопровождать югославского гостя.
Я почувствовал жалость к парню с той самой минуты, как он вышел из вагона с растерянностью на лице и сербско-английским словарем в руках. Я сам едва-едва освоил язык нефтяных приисков, но нам кое-как удавалось объясняться, и я оказался в состоянии ответить на большую часть его вопросов относительно бурильного оборудования, которое продавала компания. После обеда в последний вечер его пребывания в городе мы с Барбарой решили показать ему американский образ жизни.
Это был самый лихорадочный пятничный вечер "сезона": Одесса против Мидленда, матч-реванш между двумя городами за право хвастать первенством в последующие двенадцать месяцев. Наплыв болельщиков на городской стадион достиг тысяч двенадцати с лишним, и они сотрясали трибуны с первого же удара по мячу. Наш гость зажал уши руками и покачал головой. Это был не тот спорт, называемый футболом, который он знал по Белграду.
Барбара и я, возможно, перегнули палку. Даже без языкового барьера нам в Одессе и Мидленде понадобилось несколько сезонов, прежде чем мы поняли игру не так, как знали ее на Востоке, а в западнотехасском стиле футбола — как нечто квазирелигиозное.
Окончился мой первый год на этой работе. На складе "Идеко" состоялась традиционная ежегодная вечеринка в канун Рождества. Прямо на складе. Никаких выдумок. С нефтяных участков приезжали клиенты, заходили друзья и соседи. Холодное мясо, хрустящий картофель, печенье, напитки за счет фирмы. Множество напитков за счет фирмы.
Я никогда не был большим любителем выпивки ни на флоте, ни в колледже. Один, от силы два дринка[26]. Если кто-нибудь спрашивал меня, каков мой предел, я мог честно ответить, что не знаю, так как никогда до него не добирался.
До того сочельника в Одессе в 1948 году.
Клиенты начали заглядывать на склад часов с трех пополудни. Я помогал делать коктейли. Фактически я разливал напитки, так как Одесса в те дни не была городом коктейлей. Пили неразбавленное виски; некоторые, возможно, добавляли немножко воды, чтобы растянуть удовольствие.