Многим американцам было трудно понять, что, даже если ООН и не оправдала их первоначальные ожидания, она еще служит важным целям. Конечно, ООН может быть очень неэффективной, а временами даже контрпродуктивной в политическом отношении. Однако силы ООН по поддержанию мира, начиная с войны в Корее в начале 50-х годов и до событий на Ближнем Востоке в 70-80-х годах, проявили себя очень хорошо. Организационные усилия в области науки, медицины, сельского хозяйства и космической технологии, не говоря уже о ее гуманитарной работе среди беженцев и голодающих, были необходимы и плодотворны.
Тем не менее, когда я в начале марта 1971 года после интенсивных совещаний приступил к обязанностям американского посла в ООН, у меня не было никаких иллюзий в отношении возможностей этой организации, как и моей роли главного представителя США в "стеклянном дворце". Я выступал там как защитник, но не апологет политики моей страны. В конце своего первого полного рабочего дня на этом посту я сказал репортеру газеты "Хьюстон пост" Фреду Бонавите следующее: "Я с разбега налетел на преграду". И я действительно столкнулся… с каменной стеной по имени Яков Малик.
Я помнил Якова Малика как человека с непроницаемым лицом, несгибаемого советского представителя в Совете Безопасности ООН в годы войны в Корее, когда заседания Совета Безопасности регулярно транслировались по телевидению. Малик был одним из видных русских дипломатов начала "холодной войны", и именно он познакомил англоязычный мир с русским словом "нет". Он постоянно использовал право вето великой державы, чтобы заблокировать любую акцию ООН, с которой Советы не были согласны.
Только когда в 1950 году Малик покинул зал заседаний в знак протеста, Генеральная Ассамблея приняла (без вето) резолюцию, которая сделала оборону Республики Кореи международным, а не американским предприятием.
Более 20 лет спустя Малик снова появился в ООН. Он поседел, но внутренне не изменился, что я понял при первой же нашей официальной встрече.
У русских есть особая манера приветствовать новичков, появляющихся на международной арене, кто бы это ни был — президент США или посол. Они испытывают его, иногда преднамеренно провоцируя конфронтацию, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
Едва я занял свой кабинет после вручения верительных грамот Генеральному секретарю ООН У Тану, как мой заместитель Кристофер Филлипс доложил, что Малик потребовал специальной встречи послов Большой Четверки: сэра Колина Кроу (Англия), Жана Костюшко-Моризе (Франция), Малика и меня, — чтобы обсудить проблему немедленного вывода израильских войск с арабских территорий, оккупированных в ходе шестидневной войны 1967 года. Этот вопрос уже входил в чрезвычайную повестку дня ООН, но Малик выбрал именно этот момент, чтобы ускорить события.
Не успело заседание начаться, как Малик пустился в разглагольствования, обвиняя Соединенные Штаты в том, что в вопросе о выводе войск они полностью подчиняются приказам Израиля. Я сказал, что эти обвинения смехотворны и не заслуживают развернутого ответа, добавив, что Советы не могут серьезно надеяться на мирное ближневосточное урегулирование, если будут вести дело таким образом.
Это была церемония моего посвящения — своеобразное приветствие Малика: "Добро пожаловать в мир дипломатии".
На протяжении всех лет пребывания послом в ООН на меня как на высшего представителя страны-хозяйки пришлась весьма солидная доза дипломатии советского типа. Малик постоянно висел на телефоне с протестами по поводу того, что американские граждане причиняют неприятности русским или предпринимают против них враждебные действия.
Даже когда жалобы были обоснованны, русские имели обыкновение бросать нам слишком серьезные обвинения.
Вспоминается один неприятный эпизод, когда была обстреляна квартира, расположенная в советском представительстве. Я обедал с бельгийцами, когда раздался звонок из нашей миссии и мне доложили о том, что случилось. Вместе с нашим экспертом по СССР Диком Кумсом я тут же прибыл на место происшествия. Нас встретил один из сотрудников КГБ. Он быстро доставил нас на 11-й этаж и провел в комнату, где продемонстрировал причиненный ущерб. Было разбито окно; пуля, поцарапав холодильник, вошла в стену. Опытный нью-йоркский полицейский тщательно обследовал пулевое отверстие в стене.
Затем, показав мне объятую ужасом семью, которая жила в той квартире, человек, занимавшийся этим делом (это, конечно, был не Малик, а кто-то, стоявший ниже по должности), набросился на меня с обвинениями, утверждая, что здесь преднамеренная провокация, которая, вероятно, не могла состояться без нашего соучастия.