Прогрессивное в целом укрупнение неоднозначно… Перевод сельского хозяйства на рельсы крупного интенсивного производства в Ленинградской области был мотивирован крайней нуждой в наикороткие сроки накормить многомиллионный город. В послевоенные годы в нашей области насчитывалось до десяти тысяч мелких колхозов. Решили как–то собрать всех председателей на общее совещание, но в Ленинграде не нашлось зала нужной вместимости. Укрупнили. Главные средства вложили в наиболее отзывчивые к интенсификации агропромышленные предприятия вблизи города, у больших дорог, дали городу необходимый для жизни продукт. Ленинградская область, при ее экономическом потенциале, преуспела в деле укрупнения, интенсификации сельского хозяйства. Однако и здесь, и у нас возникла так называемая «нечерноземная целина» — в пределах Тихвинского, Бокситогорского, Лодейнопольского, Подпорожского районов.
Сплошная рубка леса в этих местах в пятидесятые годы привела к истощению лесосечного фонда. В память о великом лесном побоище остались рухнувшие запони, боны, сплавные катера на берегах Капшозера, как танки на поле боя. Русла рек, днища озер на сотни километров вымощены топляком, водоемы надолго обезрыбели… Лес свели, однако вырос новый. Лесосплав в Ленинградской области запретили, того гляди объявится рыба. По счастью, природа обладает шансом регенерации, то есть самовосстановления. Но до известной черты!
Здешняя пашня хорошо родила рожь, овес, корнеплоды, картошку. Нынче овес подсевают для приманки медведей. Медведей развелось — жуткое дело! А бобров!.. Здешние травы, если к ним подойти по–хозяйски, я думаю, превзойдут по числу кормовых единиц всю базу животноводства… Голландии. Такого разнотравья, как здесь, я больше нигде не видывал.
Холмы, леса, болота, урочища, пойменные луга на северо–востоке Ленинградской области ничем другим не заменимы в общем экологическом балансе: здесь истоки ручьев, рек, питающих Ладогу, запасы нашей живой воды, той, которой мы, ленинградцы, живы. «Ну так и что же? — могут мне возразить. — И пусть себе прозябает природа, без антропогенного фактора. Чище будет вода». На что отвечу: на моей памяти Генозеро вблизи села Нюрговичи имело изрядное зеркало воды. Нынче оно настолько заросло, заболотилось, не во что стало уду закинуть. А другие лесные озера… Пивало, в них рыбу ловили. И рыба была и вода… Поз крестьянских трудов, без стада в лугу, без санитарной рубки леса природа дичает. Луга заросли ольхой, огороды крапивой. Где было сухо, зачавкало под ногой. Даже грибы пропали. Великими трудами человеческих рук наращенный на пашне слой гумуса ушел в подзол и суглинок…
Такова диалектика. Впрочем, валить на диалектику хозяйственные упущения, всякий раз объясненные условиями текущего момента, стало привычным делом. Но надо когда–нибудь и признаться — в интересах нашего завтра: если бы не пагубная разобщенность приложения сил и ответственности, если бы комплексный подход, нашелся бы всему хозяин, посчитал бы, взвесил, разумно распределил средства, поимел бы в виду не только скорую выгоду, но и человеческий фактор… Могло и не быть брошенных деревень в Ленинградской области. Запустение в сельской глубинке — одно из следствий застоя. Кажется, так, если взглянуть на дело по–новому, в свете последних партийных решений.
Белые пятна на карте хозяйствования решительно невозможны в наше время перемен и новых подходов, будь то страна, область, район, сельсовет. В особенности это касается Ленинградской области с ее экономическим потенциалом. Пора двинуть с места воз и на Вепсчипе… Хочется закончить фразу принятым в таких случаях: «пока не поздно». Но воздержусь: «пока не поздно» расхолаживает, дает надежду еще потянуть, а там станет поздно и гора с плеч: с нас взятки гладки. К тому же всегда найдутся дела поважней, спрос за которые — по другому телефону.
На этом я заканчиваю негативную часть моего письма, перехожу к позитиву Но позитив па Вепсовской возвышенности тоже не без ухабов. Принимались и тут за дело, тянули воз… но как–то порознь, недружно… Вспоминается такой случай: Новоладожский рыболовецкий колхоз имени Калинина решился (решился–таки!) построить у истока реки Канши форелевое хозяйство, то есть расширить рыбоводство, успешно ведущееся на Пашозере. Без дорог, на тягачах привезли материалы, соорудили садки–бассейны с проточной водой, отгулочные ванны, необходимые помещения. Принялись строить поселок для рыбаков: облюбовали пригожее место на берегу Капшозера, чтобы из окон видеть, как садится солнце в лоно вод, запроектировали каждой семье по коттеджу, вырыли котлованы, заложили фундаменты. И тут, хотите — верьте, хотите — не верьте… На строительство наложил свою хозяйскую руку совхоз «Пашозерский»: земля наша, не отдадим. Пустующей вокруг земли — за целое лето не обойдешь, но уперлись. «Пашозерский» совхоз — в Тихвинском районе, колхоз имени Калинина — в Волховском. Хозяина, чтобы образумить супротивников, объяснить, что дело–то одно и стройка общая, наверху не сыскалось. Так и бросили стройку, сам видел, хоть плачь: на фундаментах вырос кипрей.