Практиковать можно в бизнесе, в политике, при желании можно и в сексе. Например, врать. «Я пошла в магазин», а сама пошла к любовнику. А если наоборот? «Я пошла к любовнику», а сама по-тихому в магазин? А сказала с целью досадить-раззадорить? В принципе, почти то же самое.
Биржа
Есть такой популярный вопрос, а чего хорошего она производит, эта биржа? Сетуют, что собираются здоровые мужики и целый день продают и покупают друг другу, например, деньги. И это еще хорошо, если акции или деньги, самые заядлые мужики продают и покупают, извините за выражение, деривативы. А могли бы, сетует наш сетователь, делать полезное: растить сына, садить дерево, строить дом.
Ответим злопыхателям, как есть. Помимо разных штук в экономике, биржа поставляет нам справедливость. Да-да, как это не удивительно. Настоящую. Тут надо оговорить, что настоящая справедливость немилосердна, как удар ломом или вся правда об этой жизни, узнанная за раз.
В обществе масса механизмов перераспределения: от сильных — к слабым, от умных — к глупым, от ответственных — к безответственным, от работающих — к неработающим. Все вместе это называется «социальная справедливость», а вернее было бы обозвать все это «социальным милосердием». Так вот, биржа — это наоборот. Это такое зеленое сукно, куда каждый день вываливается несколько сот миллиардов долларов. Только на них режутся не в блек-джек, а во что-то сложнее бриджа.
Денежки в итоге перетекают. Например, от глупых — к умным. Или от людей со слабой нервной системой к людям с более сильной нервной системой. От неопытных — к опытным. От новичков — к профессионалам. От раздолбаев — к тем, которые не раздолбаи. От паевых фондов, играющих на чужие миллиарды, к частным лицам, играющим на свои миллионы. В итоге все жестоко, но честно. Естественный отбор. Должно же хоть что-то уравновешивать социальное милосердие, черт возьми?
Как сказал один спекулянт, биржа — едва ли последнее место на земле для последних самураев. Если вас там разденут и разуют, то не менее корректно, чем в преферансе. С улыбкой. С радостью. И с полным отсутствием жалости, унижающей истинных джентльменов.
Банкротство
Когда-то это была жизненная трагедия. «Я больше не могу платить по своим обязательствам», видит джентльмен в 19 веке. Пишет предсмертную записку, вынимает револьвер и метит себе в висок. Общество его понимает. Вспомним Великую Депрессию в США. Там после биржевого краха честные инвесторы пачками валились из окон. Общество их по-прежнему понимало. Можно, конечно, собраться с духом и пережить. Но если в окно — тоже дело. Все серьезно, дальше некуда. Банкротство раньше, как и свадьба, было раз в жизни.
Сейчас банкротство — бизнес. «Я признавал себя банкротом два раза», «а я три», «заработал на банкротстве семь миллионов». Нормальная деловая речь. Есть, правда, сочетание слов «преднамеренное банкротство», и это вроде преступление. Но обычно сильный юрист докажет, что все хотели как лучше, и бяка вышла нечаянно.
Правила игры просты: физические лица используют юридические как жонглер цветные шарики. Долги вешаются на «юриков», а «физики» удаляются плодить новые ООО и ОАО. Ладно, если на деньги кидаются другие «юрики». Но рано или поздно по цепочке доходит по «физиков» из плоти и крови. Которые совсем-совсем бедные «физики», то есть без «юриков». Погано дело, зато никто не стреляется. И у бизнесмена, как в компьютерной игрушке, несколько жизней.
Бандит
Честные люди думают, что правоохранители и организованная преступность противостоят друг другу, как черные и белые фигурки в шахматах. И сразу видно, где кончаются белые ладьи и начинаются черные пешки. Картина ласкает глаз, но это идеализм.
Преступник скорее тот, кто непременно сядет в тюрьму, вот если, например, серийно начильничать или отбирать мобилки у прохожих, то рано или поздно сядешь задуматься о своем жизненном выборе (не факт, что выбор переосмыслится, но время на это будет). «Бандит», как это возникло у нас в 90-е годы, скорее контролирует серые зоны экономики, чем кого-то обижает на улице. Во всем мире к серым зонам относятся проституция, казино, наркотрафик. В РФ серой зоной экономики стала вся экономика целиком, отсюда и популярность этой грубой профессии. Подчас даже непонятно, где кончается официальная силовая структура и начинается неофициальная. И у белого ферзя вполне могут быть деловые отношения с черной ладьей, а некоторые фигурки вообще неясно, какого цвета. Все силовые контролеры немного коллеги, даже если одни сажают других.