Однако затянувшийся разговор пора было завершать. Я сказал даже с некоторой беспечностью:
— Ничего страшного. Со мной по утрам такое бывает. А потом проходит. — И натянул брюки. Причесался перед зеркалом. Серафима Борисовна наблюдала за каждым моим движением.
— Сейчас к родителям за чемоданом — и на вокзал, — сказал я на прощание.
Едва выйдя на улицу, я устремился к телефону-автомату и позвонил Юрке. На счастье, он оказался дома.
— Что ты наделал! Я же предупреждал! — сразу начал кипятиться он, но я ему объяснил: тратить время попусту — не в его интересах. Надо срочно звонить теще и докладывать, что все утряслось.
— Только не вздумай сказать, что был у врача, — предупредил я. — Она пойдет в поликлинику и проверит. Скажи, друзья отвели к знахарке. Она за полчаса заговорила…
Все же теща и Серафима Борисовна приехали на вокзал его проводить. Решили, удостовериться, что к Лене едет прежний муж. А я тем временем воспользовался своим ключом, проник к Юрке в квартиру и, прежде чем похитить альбом со свадебными фотографиями, где имелось и мое изображение, слегка передвинул в комнате мебель: телевизор, например, повернул экраном к стене, а кресло поставил на шкаф, чтобы приезжая тетя и в самом деле убедилась, что она попала в необычный мир.
После этого случая несколько раз я становился свидетелем того, как в интеллектуальных компаниях заходила речь о загадках природы и в пример приводили недавний факт: молодой человек проснулся неузнаваемо изменившимся (родная мать его не узнала). А потом пришла знахарка, дала выпить отвара дубовой коры — и все как рукой сняло. Прежняя внешность чудесным образом вернулась к юноше.
Слухов было много. Уж не знаю, кто постарался — Серафима Борисовна или сердобольный шофер. Но главное во всей этой истории — то, что молодая Юркина семья была счастливо избавлена мной от крупных неприятностей.
ПЕРВОПРИЧИНА
Телефонный звонок догнал меня уже на лестничной площадке, я как раз запирал дверь. Но снова открыл ее и вернулся в квартиру. Возвращаться— плохая примета!
Звонил Михаил.
— Слышь, старик, — сказал он, — я срочно в командировку отбываю, неделю не увидимся, может, приедешь меня проводить?
— Не могу, — сказал я, — мчусь в редакцию, надо гранки вычитать, статья идет в завтрашний номер. Серьезная, большая статья.
— А мы тут с Аликом в нашем любимом заведении. Взяли по стакану сухого. Но что-то скучно…
— Счастливо тебе съездить. Извини, опаздываю. — И я хотел положить трубку.
— Але, старина! — отчаянно крикнул он. — Ну хоть на пять минут загляни. Нужен твой профессиональный совет. Это ведь первая моя командировка от серьезного журнала.
Я быстро прикинул: любимое заведение находилось как раз на полпути между моим домом и редакцией, куда я ехал. И я пообещал:
— Постараюсь.
Они сидели за нашим привычным столиком в углу зала и потягивали из высоких стаканов напиток бордового цвета.
— «Мукузани», — объяснил Алик, вяло пожимая мне руку, — больше ’ ничего нельзя: завтра полуфинальная игра, и я должен быть в форме.
Я взял в баре сигареты и еще стакан «Мукузани» и устроился на свободном стуле. Мишка рассказывал о предстоящей поездке:
— По колхозам отправляют. Писать про урожай. Страшно интересно. Магнитофон кассетный дали, чтоб брать интервью у председателей. Командировочных аж триста двадцать. — И продекламировал:
Получил зарплату я
Девяносто два рубля.
Девяносто на пропой,
Два оставшихся — домой!
Услышав это, я хотел подняться, но Мишка меня остановил:
— Да ты что, я и сам много пить не стану. Ответственнейшая командировка. И выбрали, прошу заметить, не кого-нибудь из асов, а меня, молодого, подающего надежды. По этому поводу, конечно, не мешало бы… — заключил он и вопросительно на меня посмотрел.
— Можно, конечно, немного, — согласился Алик. До этого он угрюмо молчал и время от времени поглаживал коротко по-спортивному остриженные волосы, — наверное, психологически готовился к предстоящему баскетбольному матчу на первенство города. — Но самую малость. А иначе подведу команду.
— Давайте, чтоб не мельтешить, по двести водочки — и разъезжаемся, — решил Мишка. — Все равно времени ни у кого нет.
— Я не буду, — сказал я твердо.
— Хоть мне сегодня и нельзя… Но я за успех друга пригублю, — сказал Алик и тем меня пристыдил.
Мишка побежал к стойке и вернулся с тремя запотевшими стаканами. Водка оказалась холодная, очень холодная, что в летнюю жару было приятно.
— И с завтрашнего дня не пью, — сказал Мишка, когда мы сделали по глотку. — Хватит. Пора всерьез приниматься за работу.
— А где Юрка? — спросил я. — Почему он тебя не провожает?
— Болеет. Сердечный приступ. Но на матч обещал прийти, — отозвался Алик.
Мы сделали по завершающему глотку, и я собрался уходить.
— Идея! — Мишка приподнялся со своего места, и глаза его сверкнули. — Надо выпить за Юркино здоровье.
— Без меня, — сказал я.
— И я — пас, — сказал Алик.
Мишка обиженно запыхтел.
— Тут есть яичный ликер, называется «Advocaat». Я никогда не пробовал. Может, возьмем бутылочку? И навестим больного друга?
— Мне в редакцию, — сказал я.
— А у меня игра, — напомнил Алик.
— Тогда здесь попробуем. И на этом закончим. — И Мишка отлучился к стойке, откуда притащил бутылку с красивой яркой этикеткой. Разлил густой, желтый, как гоголь-моголь, напиток в фужеры. Ликер оказался горький, к тому же из-за густоты проглатывался с трудом. Пить его было противно.
— Гадость, — скорчил гримасу Алик.
— Ага, — поддержал его я. — Удовольствие ниже среднего.
— Но не выливать же! — сказал Мишка. — Бутылку допьем — и кранты.
Он попытался налить нам еще. Я накрыл свой фужер ладонью.
— Нет. Я и так уже забурел, — сказал я. — До чего дело дошло — от микроскопической дозы косею. И на улице духота. Еще больше развезет.
— Сейчас не говорят «забурел», — исправил меня Алик. — Сейчас говорят: напился в отрубя. Или — в лоскуты. Или — в соплю.
— Ребят, — слегка заплетающимся языком сказал Мишка. — Все же надо нам больного товарища навестить.
— А Лена? — усомнился Алик. — Она же нас на порог не пустит. Она думает, что сердце у него отказало после нашей последней встречи.
— Да ее сейчас нет, — успокоил Алика Мишка. — Она у родителей. Они для Юрки какое-то дефицитное лекарство достали. Чтоб быстрей поправлялся. Я Юрке звонил, и он мне это рассказал. Ее еще часа два дома не будет.
— Мне в редакцию надо, — сказал я. — И теперь я могу тебе признаться, Алик, что в номере стоит та самая статья.
— Не может быть, — счастливо захохотал Алик.
— Да. Про ту самую девушку, которая тебе нравится. Теннисистку. Кандидата в мастера спорта. Ты попросил — и я написал о ней. Она подает большие надежды и заслуживает такой публикации.
— Тогда с меня бутылка, — сделал неожиданный вывод Алик. — Ты настоящий друг. Твоя статья повысит мои шансы в ее глазах.
И он направился к стойке.
— Я никуда не поеду, — сказал я Мишке.
— Ну, ненадолго, — принялся уговаривать меня он. — На моторе мигом домчим. Товарища навестим и бутылку допьем. Без домашней закуски с этой яичной отравой все равно не справиться.