Было бы опрометчиво сказать, что Александр добился многого в своем расследовании. Однако же кое-какие результаты все же были. Так, Гриньков, например, сообщил, что Тучкова о чем-то долго шепталась с Пуниной, а Павел Николаевич Козлов стоял рядом с ними, и его ухо выросло на пятьдесят сантиметров — так напряженно он подслушивал. Но потом Гриньков с кем-то заговорил и отвернулся, а еще через пару минут Тучкову сбросили с пятого этажа.
— А Пунина в это время на втором была?
— Да. Точно помню.
— А Павел Николаевич?
— Н-не знаю…
Повисла пауза.
— Ну напрягись, Сергей Иваныч, напрягись!
Гриньков напрягся, но вспомнить, где в это время находился пожилой актер Козлов Павел Николаевич, так и не смог.
— Слушай, а может, это он?
От волнения Санек забыл о роли пьяненького и убитого горем.
— Смотри-ка, ты даже протрезвел, — удивился Гриньков.
— Протрезвеешь тут… — нехотя буркнул Игнатов.
В доме у Павивановой и Крученкова Игнатова приняли со всем радушием — супруги всегда демонстрировали готовность помочь человеку в несчастье. И даже помогали иногда, когда отвертеться не представлялось возможным. Но чаще все-таки просто создавали себе имидж людей влиятельных и пекущихся о благополучии каждого в родном коллективе, мечта стать во главе которого не оставляла эту энергичную пару.
— А я помню! — воскликнула Павиванова в ответ на вопрос Игнатова. — Я помню — Павел Николаевич стоял посередине лестницы. То ли он поднимался, то ли спускался сверху… Ой! — спохватилась Павиванова. — Ты что, его подозреваешь?! Но этого не может быть! Козлов — уважаемый человек, заслуженный артист, он не мог!
— И мотива тут нет, — поддержал Крученное задумчиво. — Ну вот какой у него может быть мотив?
— Хрен его знает, — пожал плечами Санек. — Вы только ничего ему не говорите.
— Нет, конечно! — воскликнула с жаром Павиванова.
Однако на следующее же утро чуть свет Игнатова разбудил телефонный звонок.
— Ты чего там копаешь под меня? — забыв поздороваться, закричал в трубку Павел Николаевич. — Ты чего шьешь мне двойное убийство? Ты видел, как я поднимался по лестнице? Нет? Ну и заканчивай свои следственные мероприятия! Не то я сам пойду в прокуратуру и скажу, что Тучкову-то уж точно ты убил! Скажу, что видел тебя там — пусть разбираются. Ты меня понял?
— Понял, — сонно кивнул Санек.
— Ну вот и хорошо. Гуляй пока что на свободе.
В трубке послышались гудки. Санек немедленно набрал, номер редакции газеты «Такая жизнь». Георгий Паредин был уже на своем рабочем месте.
— Информация принята, — сказал он бодрым голосом, когда Александр поведал ему о произошедшем, — берем на заметку Козлова.
На этот вечер у Санька был запланирован визит к Станиславу Юрьевичу.
— А я думал — когда ж ты ко мне-то заглянешь? — встретил его вопросом Провоторов. — У всех побывал, а меня избегаешь. Подозреваешь, может быть? Ну, что нарыл? Рассказывай.
От такой прозорливости актера Санек опешил, и весь сценарий его поведения в гостях пошел насмарку. Молча достав из полиэтиленового пакета бутылку, Санек прошествовал вслед за хозяином на кухню.
— Ты только плакать тут не вздумай. Не люблю.
— С чего ты взял? — робко попытался вернуть позиции Санек, но Провоторов с беспощадным цинизмом вновь «вырубил» его:
— Брось, я все знаю. Ходишь, плачешь, как будто бы горем убитый, а сам выспрашиваешь — что да как. Кто где стоял, кто говорил последним с твоей Веркой.
— Не с Веркой, а с Верой Васильевной, — уже начал заводиться гость.
— Пусть будет с Васильевной, — согласился хозяин.
Провоторов жил один. За свою пятидесятилетнюю жизнь он успел развестись с тремя женами и сейчас состоял в довольно странных отношениях с четвертой, называя ее приходящей невестой.
— Я человек серьезный, — объяснял он свою жизненную позицию, — всякие фигли-мигли не люблю. И потому любовниц не держу. У меня либо жена, либо невеста. Но в дом больше бабу не пущу на постоянное времяпребывание. Я люблю, чтобы в доме порядок был, а от них только грязь по углам и полное отсутствие обеда.
У Провоторова и в самом деле было на удивление чисто. В маленькой кухне блестел кафель над раковиной и плитой, в шкафчике стояла чистая посуда, рюмки, которые он доставал оттуда, были хрустальными и тоже прозрачно-чистыми. На сковородке что-то шкворчало. Оказалось — жареная картошка с салом. Он ловко нарезал огурцы с помидорами, разложил по тарелкам картошку и скомандовал: