— Он что, один живет? — спросила Инга.
— Год назад развелся с супругой на старости лет. Дочь замужем, двое детей. Живет отдельно.
Паредин потянулся за бутербродом. Вынул из пакета два с сыром, протянул один Инге.
— Слушай, может, мы зря торчим здесь? — проговорил он наконец. — Какой-то детский сад. Следим неведомо за кем. Может, милиция уже давным-давно вышла на след убийцы, а мы тут дурака валяем.
— Если бы они вышли на него, Иван Максимович тебе сказал бы.
— Да ни за что! Он своих тайн не выдает. Может, они «пасут» его, собирают улики.
— А мы «пасем», но не того?
— Вот именно. Подумаешь — стоял на лестнице. Если бы он убил, так не стоял бы там, а удирал во все лопатки. Что преступник и делал. И вы после второго убийства нашли на запасной лестнице записку. Стало быть, именно там он и пробежал и в первый раз, и во второй. Значит, Козлов вне подозрений.
— А что, — ехидно спросила Инга, — на записке вот так и значится: писал убийца? Может, она вообще никакого отношения к делу не имеет? На ней же нет числа, может, она вообще написана сто лет назад?
— Следствие выяснит это.
— Как?! Спросит уборщиц: вы хорошо в тот день с утра убирали? Не видели этого клочка бумажки? И те, конечно же, ответят: убирали, не видели. А может, веником махнули два раза, а бумажка, скатанная в шарик, уже год там валяется. — Инга немного помолчала, затем задумчиво проговорила: — Неплохо было бы узнать, кому он названивает и почему из автомата? У него дома телефон, это я точно знаю.
— Звонит тому, у кого аппарат с определителем номера.
— Стало быть, шантажирует кого-то?
— Не иначе убийцу. Значит, он его видел, стоя на лестнице.
— Вот что, — сказала девушка решительно, — я поторчу у автомата и подслушаю.
— А вдруг он тебя заметит?
— Я спрячусь вон за тем строительным забором. Если дверца кабинки будет хоть чуточку приоткрыта, я все услышу.
Она выскочила из машины, быстро пересекла открытое пространство и спряталась за досками забора, примыкавшего прямо к кабинке телефона-автомата. Здесь, на месте разрушенных трехэтажек, возводили сногсшибательный дом из стекла и бетона, и стройка была окружена высоким дощатым забором. Несколько досок были отодвинуты, образуя проход. Там-то и спряталась новоявленная сыщица.
Подозреваемый не заставил себя ждать. Нервно оглядываясь, он вышел из подъезда, вошел в кабинку и — удача! — оставил дверь немного приоткрытой. Вторая удача — ему ответили! Поговорив с минуту, он повесил трубку, вышел наружу, вытер пот со лба и потопал домой. Едва он скрылся, Инга бегом пустилась к машине.
— Трогай! — воскликнула она возбужденно.
Паредин тотчас же завел машину. Они выехали из переулка.
— Ну?! — нетерпеливо спросил журналист.
— Как мы и думали, шантаж. Кому звонил — не поняла, но он назначил встречу на семь вечера в театральном кафе. Говорил измененным голосом! Я чуть не расхохоталась. Он неплохой актер — так шепелявил и гнусавил, что нипочем не узнать его по голосу.
— Ага! Значит, звонил кому-то, кто его хорошо знает.
— Убийца — работник театра, я в этом ни одной минуты не сомневаюсь. Это кто-то до исступления, до истерики ненавидевший Тучкову и Пунину. Они имели все. Он — ничего. Это должна быть застарелая ненависть, пружина сжималась годами. Эти женщины, вероятно, вели себя высокомерно по отношению к нему. Высокомерно, нагло. Человек этот долго глотал обиду, не позволял себе выплескивать ее, так как боялся потерять работу. И в результате чаша гнева переполнилась настолько, что он видел один только выход — убить их.
— Психологический портрет убийцы готов. Я поздравляю, — улыбнулся Паредин.
— Я просто вошла в образ убийцы.
— Ты, пожалуйста, выйди, надолго не задерживайся там, — тревожно взглянул журналист на свою спутницу.
— На дорогу смотри! — рассмеялась девушка.
Обо всем этом они сейчас и рассказали Аристархову и Александру.
— И вы пошли в кафе? — спросил Санек.
— Естественно! — ответила Инга.
— Ну и?
— И… ничего. В кафе сидел и пьянствовал наш герой-любовник Чулков Захар Ильич, мы даже думали сначала, что он и есть убийца. В семь часов ровно вошел Козлов, но сел поодаль, сделал вид, что не видит ни нас, ни Чулкова. Заказал пиво, посидел с полчаса. Чулков надрался в зюзю и убрался через служебную дверь, а Козлов допил пиво, съел бутерброд и удалился на улицу. Все!