Он крутанулся на вертящемся стульчике и сказал: — Вынужден огорчить вас, Виктор Петрович.
— Что, не сходится?
— Увы, нет. Не те «пальчики». Из этой рюмочки пил не убийца. Да не расстраивайтесь так. Вы его вычислите, я в вас не сомневаюсь.
— Юлий Романович, а может, на звонке не те «пальчики»?
— Это уж вам решать. Все может быть. Может, убийца и вовсе не звонил, а может, кто-то успел нажать на кнопку после него.
— Соседка из квартиры напротив видела в дверной глазок, как на звонок нажал какой-то незнакомый парнишка. Опознать его она не смогла, так как видела только со спины. Это могла быть в равной степени и худенькая женщина в джинсах и куртке. Так вот. Парнишке открыла дверь сама Алина и впустила его или ее. А буквально через пару минут соседка вышла на площадку и увидела, что дверь в квартиру потерпевшей приоткрыта, заглянула и обнаружила труп.
— Это меняет дело. Тогда звонил, конечно же, убийца. А тот, кто пил из этой рюмки, чист, ако агнец Божий.
— Ну… Так бы я не сказал. Там еще та компашка подобралась.
— Роковые женщины? Если судить по духам на платочке.
— Вот-вот. Такие роковые — дальше ехать некуда. Кронину не хотелось идти домой, и он свернул к прокуратуре. Там тоже было тихо и пустынно. Он прошел в кабинет и занялся «разбором завалов», как он называл мелкие текущие дела, на которые постоянно не хватало времени. Где-то минут через пятнадцать раздался телефонный звонок. Он узнал голос Валентины.
— Виктор Петрович, — робко заговорила она, — я забыла сказать вам… у меня есть одна бумажка… Может быть, это важно для следствия.
— Что за бумажка?
— Да мне Алина перед праздниками дала листок бумаги… Тут только фамилии и телефоны. Просила спрятать и никому не показывать. Может быть, это и не нужно вам…
— Мне все нужно! — воскликнул Кронин, в очередной раз уяснив, что интуиция не зря привела его в этот день и в этот час в нужное место. Ведь Валентина могла снова забыть о бумажке, если бы не дозвонилась.
— Мне приехать? — спросила девушка.
— Нет, сиди дома, никуда не выходи, дверь никому не открывай.
— А это что — очень опасно?
— Может быть, из-за этой бумажки убили твою сестру.
Девушка ойкнула и положила трубку.
Так это или нет, Кронин не знал. Но ведь из-за чего-то же убили молодую женщину. А он до сих пор не выяснил мотива. И даже самый подходящий — убийство мужем жены на почве ревности — пока что казался слишком притянутым. Во-первых, был не известный никому парнишка, который звонил в квартиру последним, во-вторых, этот пропитанный духами женский носовой платок, оставшийся на месте преступления… Конечно, парнишка мог войти лишь на минуту и тотчас же уйти, а муж мог в это время находиться в комнате, а затем выйти и убить жену. Когда соседка заглянула, он мог стоять за дверью, а пока она вызывала милицию — убежать. Все версии пока что были призрачными и шаткими, но вот таинственная бумажка, которую Алина незадолго до смерти отдала на хранение сестре, — это уже серьезно.
Валентина открыла дверь сразу же, едва он позвонил.
— Проходите, — пригласила она.
— Вы даже не спросили, кто там? — укоризненно покачал головой Виктор Петрович.
— Но… Я же вас ждала, — оправдывалась девушка, виновато глядя на него снизу вверх.
Они стояли в крохотной прихожей. На Валентине был голубой сарафанчик из мягкой тонкой ткани. И вновь она показалась Кронину беззащитным птенцом, которого хотелось спрятать в ладонях, укрыть от жестокого мира. «Какая она милая сейчас!» — подумал Кронин. Никогда в жизни и никто не вызывал в нем такой нежности. Все это время он старался о ней думать только как о нимфетке или же грубоватой девчонке из простонародья, гнал от себя воспоминания о первой встрече. Но вот сейчас снова вернулось это чувство, в котором смешалось все: восхищение и сострадание, нежность и удивление таким феноменом, — ведь эта девушка могла казаться или быть подлинным ангелом! Или Мадонной… Кому как нравится… От нее исходил тонкий запах белой розы. Именно белой. У красных запах пряный, они похожи на зрелых женщин, блистающих победительной красой. А запах белых роз почти неуловимый, нежный, тонкий. Кронин знал это. На даче мать выращивала кусты роз — белых и красных. И всегда говорила ему: «Ищи девушку — белую розу, сынок. Она — под твой характер». И улыбалась при этом как-то особенно, немного грустно. Точно не верила, что он найдет такую.
Валентина провела его в комнату. Обстановка была немудрящей. Диван-кровать и кресло-кровать, которые на ночь раскладываются и превращаются в не слишком удобное ложе. Здесь, в одной комнатке, спали мать с дочерью. Старенький черно-белый телевизор, письменный стол, где Валентина, вероятно, когда-то делала уроки, шкаф для одежды и сервант — вот и все. Крашеные, чисто вымытые полы были застелены простыми домоткаными ковриками. Нигде ни пылинки, все вещи на своих местах. Кто-то здесь регулярно наводил порядок. Скорее всего все же Валентина. Вряд ли пьющая пожилая мамаша была такой уж ревностной поборницей чистоты.