— А где нашли этот платок? — вдруг спохватилась Валентина.
Кронин замялся, и она догадалась:
— Там? У них?
— Да. Рядом…
— Рядом с сестрой?
— Да.
Виктор Петрович подумал, что девушка заплачет, но глаза ее оставались сухими, только казались запавшими и уж совсем огромными. Под ними обозначились темные тени, как от бессонницы. Он угадал. Валентина очень тихо произнесла:
— Я не спала всю ночь. Сначала мы с матерью хотели туда бежать, но потом подумали, что Юльку напугаем. Ребенок ведь ничего еще не знает. Я вчера не была на работе — мать приболела. А сегодня решила пойти. Но отпрошусь, наверное. С матерью приступ был вчера. Наверное, придется в больницу положить. Она с утра вчера, как чувствовала, места себе не находила. То сердце, то давление. А уж после того, как милиционер сказал… Он только за порог — а она в обморок. «Скорую» вызвала, сделали ей укол, врач говорит — давление прыгнуло. А она полежала немного и давай собираться — пойду туда, кричит. Я ее стала уговаривать. Только и убедила тем, что Юльку напугаем. Да и зачем туда-то? Сестры там больше нет. Он и на опознание ходил, — Валентина явно имела в виду мужа убитой сестры, Евгения, — и о похоронах уже хлопочет… Все сам. А нас как будто нет. Как теперь Юлька с ним останется?
Валентина заплакала. Кронин исподтишка огляделся. В холле никого не было, кроме приемщицы, сидевшей за столом. Она что-то писала в толстой огромной тетради и на них никакого внимания не обращала.
— Я ее вырастила, — продолжала Валентина.
— Да, мне сказали.
— Кто? — вскинулась девушка. В глазах ее почему-то мелькнул испуг.
«Что это она вдруг?» — подумал Кронин. А вслух сказал:
— Соседка. Гринева Елена Ивановна.
— А-а… — девушка, вздохнула, успокаиваясь, — это которая артистка? Она не знает ничего.
— А что она должна знать?
— Да ничего. Ну просто… Ведь она из другого подъезда. Мы с ней почти и не знакомы.
— Но она хорошо отзывалась о вас. Говорила, что вы и еще в школе учились, то есть были еще ребенком, а о племяннице заботились — гуляли с ней, водили в детский сад.
— Да не в школе. В училище. Я после восьмого класса пошла учиться на закройщицу.
Девушка прятала глаза и цедила теперь слова неохотно, сквозь зубы.
«Что-то тут кроется», — подумал следователь. Но как узнать — что именно? Может, не торопить события? Он решил, что на первый раз хватит. Ну а там видно будет.
— Валентина, — назвал он девушку по имени и внимательно посмотрел ей в глаза, — я вас очень прошу, если вы что-то вспомните… ну… что-то подозрительное в поведении окружавших вашу сестру людей, позвоните мне.
Он дал ей визитку, где значился и номер его домашнего телефона.
— Да и вообще звоните.
Они одновременно встали с кресел.
— Мне интересно все, — продолжал следователь, — для вас какая-то деталь покажется незначительной, а для меня может быть важной. Убийца должен быть наказан, вы согласны?
Она кивнула.
— Так позвоните?
Она снова кивнула. Кронин повернулся и не оглядываясь вышел на улицу. Он постарался выкинуть из головы первое впечатление от голубых огромных глаз и пепельных волос, от худенькой, беззащитной фигурки, которую хотелось спрятать в больших мужских ладонях, как птенца, выпавшего из гнезда…
— Какой же я болван! — бормотал он, шагая в криминалистическую лабораторию.
Экспертиза показала, что кружевной платочек, найденный на месте преступления, пропитан французскими духами. Эго была так называемая композиция из трех составляющих — духов «Черная магия», «Опиум» и «Пуазон».
— Да это прямо говорящие названия, — усмехнулся Кронин.
Эксперт Юлий Романович Жданов — худощавый, высокий человек с бородкой клинышком — поправил очки и произнес:
— Ищите не просто женщину, а роковую женщину. Эта взрывоопасная смесь призвана делать из мужчин осатаневших от вожделения самцов. Однако должен вам сказать, что роковые женщины, как правило, плохо кончают. Так что поторопитесь с поисками, пока один из ее воздыхателей не прирезал неверную где-нибудь в темном углу.
— А что, роковые женщины все неверны? — с интересом спросил Виктор Петрович.
— Как правило. Нет, точнее — все и всегда. Они на этом строят свои взаимоотношения с противоположным полом. Завоевывают и бросают. Самоутверждаются таким образом.