Мира Степановна подошла к столу, налила минералки в стакан и жадно выпила.
В это время послышались странные звуки. Все посмотрели на Нивею Пунину. Она рыдала!
— Вы гениальны, — пробормотала она, обливаясь слезами.
Она встала, прижимая платочек к глазам, и подошла к Мире Степановне. Все замерли в ожидании, а Пунина, помедлив, словно в экстазе, вдруг преклонила колени и, схватив пухлую, с длинными коготками ручку Миры Степановны, прижала ее к губам. Самостоятельно встать на ноги Нивея не смогла. Сидевший рядом Захар Ильич помог ей подняться и под руку довел до места.
— Простите, друзья мои, — расслабленным голосом, слегка гнусавя, проговорила Пунина, обращаясь ко всем присутствующим. — Я знаю, такое проявление эмоций на первом чтении довольно необычно. Но, — туг она как-то грустно улыбнулась, — наверное, за это меня и удостоили звания народной артистки — за то, что я способна чувствовать так глубоко. Мира Степановна вызвала во мне эту бурю эмоций своей необычайно гениальной трактовкой моей роли. О, как я благодарна ей! Теперь я верю — мне удастся сыграть эту. роль. Теперь я знаю, что такое моя героиня. Спасибо вам, Мира Степановна. Я всегда знала, что вы — уникальный режиссер. А сегодня я убедилась в том, что вы — единственная в мире.
Пунина всхлипнула и уткнулась в платочек.
Инга была потрясена. Так вот как добывают здесь и звания, и роли! А на что же способна еще столь откровенно циничная женщина?! Какой же путь она прошла в этом театре? На что решалась ради роли? Да на все! В этом теперь сомнений не было. Тут даже сделкой с совестью не пахло, потому что понятия «совесть» в сердцах таких людей не существует. У них есть цель, и они прут к ней кратчайшим путем. Годится все, что способствует достижению этой цели. Но Инга все-таки не сдастся. Пусть эта толстая старуха интригует и льстит главному режиссеру — Инга будет просто работать. Честно работать. Вдохновенно творить. Только вот кто ей даст эту возможность? Об этом Инга не подумала. Мира Степановна ее не замечала. Тогда зачем назначила на роль? А Нивея-соперница… О, эта милая старушка, несмотря на свою полноту, оказалась невероятно шустрой и пронырливой. Она подстерегала Завьялову у дверей кабинета и сопровождала ее до самого репзала. По дороге она задавала вопросы по каждой сцене, по каждому эпизоду. Мира Степановна снисходительно ей отвечала, а Пунина неизменно восторгалась ее гениальностью. Приходила Нивея задолго до начала репетиций, надевала длинную репетиционную юбку и специальные туфли на невысоком каблуке. Весь текст она заранее учила, хотя довольно приблизительно и нещадно перевирала его, обвиняя при этом партнеров в том, что они дают ей неточные реплики.
Ингу Дроздову Пунина не замечала. Она вела себя так, словно одна была назначена на роль. Все еще только доставали свои потрепанные листки с текстами, а Пунина уже расхаживала по площадке с выгородкой очередного сценического эпизода и повторяла слова и вспоминала мизансцены, найденные на предыдущей репетиции.
Втиснуться Инге в этот бурный творческий процесс не было никакой возможности. И она потихоньку увяла. Сидела кислая и скучная, забившись в уголок, совершенно покинутая всеми. Однако кое-какой опыт по части интриг у нее все-таки имелся. Она знала, как некоторые режиссеры снимают с роли неполюбившихся актеров: не дают репетировать, а потом, когда актер совершенно расслабится и выпадет из материала, в полной уверенности, что его и сегодня не вызовут на площадку, коварный режиссер за несколько минут до окончания репетиции вдруг «выдернет» такого незадачливого исполнителя и заставит его повторить все, что делал до этого его соперник из первого состава. Инга поэтому хотя и сидела с кислой физиономией и отсутствующим видом, но на самом деле была всегда начеку. Текст она знала назубок, все мизансцены — тоже, а вдохновение на нее снисходило неизменно, стоило только выйти на площадку. Она хотела даже, чтобы ее «выдернули». Хоть разок показать всем, на что она способна! А потому она даже подыгрывала ситуации, провоцировала на такой неожиданный вызов — сидела часто, положив руки на спинку стула впереди и склонив голову, как будто дремлет. И однажды такая тактика сработала!