— Вы ее били?!
— А что, смотреть на эти фокусы? Она любила повыпендриваться. Если ей волю дать… В общем, я эту пленку показал тебе, чтобы мы подумали — может быть, ее кто-нибудь из этих?..
— Ну а Пунину кто тогда? Да и зачем этим пьянчужкам убивать ее? Скорее уж она должна была затаить на них злобу.
— Тоже верно.
Санек помолчал.
— Ты никому… договорились?
— Об этом даже и не думайте. — Инга поднялась. — Я пойду, Саша. Извините, но мне пора. Да и вообще… не по себе.
— Я понимаю. — Он вздохнул. — Я отвезу тебя.
— Не надо. Я пешком прогуляюсь.
На воздухе Инге стало чуть легче. В той квартире казалось, что вся она пропитана запахом застоявшегося перегара! Инга шла медленно, заставляя себя любоваться закатом, заросшим прудом, мимо которого ее вела тропинка. Хотелось, чтобы душа, — созерцая природу, очистилась, расправилась, воспрянула. Такой уютный, тихий городок! И столько грязи в отношениях между людьми… Непостижимо!
Возле подъезда Ингу встретил Аркадий Серафимович.
— А я к вам заходил, — сообщил он.
— Зачем? — не слишком-то приветливо спросила Инга.
— Волновался, куда вы исчезли.
— С чего бы это вам вдруг волноваться? — иронически усмехнулась Инга.
— Ну как же так? Второе убийство в театре.
— Которое Мира Степановна опять повесит на меня, да?
— Вполне возможно, — серьезно ответил Аркадий Серафимович, — у нас в театре все возможно. Вы, после того как убежали с репетиции, куда пошли?
— К себе в гримерную. Я уже отвечала на вопросы следователя.
— Но вас никто не видел?
— Это точно. Я слышала, как вы все проходили мимо.' Ваш голос слышала. И голос Миры Степановны.
— Да? — оживился Аркадий Серафимович. — Ну и о чем мы говорили?
— Представьте себе, я вспомнила. Когда следователь меня об этом спросил, я сразу вспомнила. Сначала вы ей задали вопрос о костюмерах — нужны ли они к утренней репетиции.
— Так, — улыбнулся завтруппой. Он был явно взволнован.
— Она ответила: «Конечно, что за глупый вопрос?» А потом вы заговорили о втором акте — конец второго акта будем брать? Она что-то ответила, я уже не расслышала.
— Точно! — воскликнул Аркадий Серафимович. — Все точно! Ну, слава Богу! Я-то волновался. И вы все это следователю так и сказали?
Инга кивнула.
— Замечательно! Вот вам и алиби. Он же меня спросил — о чем мы говорили с Мирой Степановной, идя по коридору мимо гримерных. И я все это передал почти дословно, весь наш с ней разговор, в том числе и тот текст, что вы сейчас озвучили. Значит, следователь убедился, что вы действительно сидели в своей гримерной и все слышали.
— Ну и что же? Я ведь могла бегом сорваться с места, броситься по нашей лестнице на пятый этаж, сбросить Пунину и вернуться назад.
— Исключено! Пунина очень торопилась уйти с репетиции. И она ушла первой. Кто-то назначил ей свидание на пятом этаже. Ее ведь сбросили оттуда в репетиционной юбке. Она ведь даже не переоделась — так спешила на тайную встречу. И я помню отлично — мы только вошли в кабинет Миры Степановны, как тут же раздался крик Павивановой. То есть вы не могли, услышав наш разговор, сбегать на пятый этаж, чтобы сделать это черное дело. Пунина там уже была. Вместе с убийцей.
Аркадий Серафимович сиял. Он был так искренне рад, что Ингу не могли вновь подозревать, что просто не в силах был скрыть этой радости. Девушке стало неловко за свой тон, с которым она встретила завтруппой, и, чтобы загладить неловкость, она рассказала ему о найденной записке и даже показала ее. Аркадии Серафимович поднес записку к глазам, и лицо его посерело. Он был явно напуган.
«Вот так штука!» — ахнула в душе Инга. -
Она поспешно забрала записку и спрятала ее в сумочку.
— Вам знаком этот почерк? — спросила она небрежным тоном.
— Н-не знаю… вряд ли.
Пожилой мужчина лгал!
— Впрочем, можно взглянуть еще раз?
— Да не стоит, — сказала Инга, — может быть, это вовсе не улика. Может, она давно валялась там.
— Значит, пора менять уборщицу, — усмехнулся Аркадий Серафимович.