— Ба! — раздалось за спиной у Инги. — Кого я вижу!
К их столику с явно столичной развязностью подходил полный мужчина средних лет.
— Ну ты хват, Паредин, — заговорил он громко, не понижая голоса. — Если писать — так только гениальные статьи, если пить пиво — так только в обществе кинозвезды, да?
— О чем это ты? — недоуменно поднял брови Георгий.
— Нет, вы слышали, Инга? — Толстяк обратился к Инге так, будто они давно знакомы. — Я бы на вашем месте оскорбился. Он не считает вас кинозвездой — это же совершенно понятно! Так, значит, вы предпочли столице наш достославный Зарубинск? Впрочем, я тоже здесь проездом, так сказать. То Чечня, то Зарубинск — такая планида. Куда страна пошлет — туда и лечу. Но как корреспондент ИТАР-ТАСС я обязан отслеживать утечку талантов из столицы в провинцию.
— Вы что, знакомы? — помедлив, спросил Георгий.
— Евгений Хессин, — поклонился толстяк, обращаясь к Инге, — позвольте ручку. — И бросил Георгию: — Вот теперь мы знакомы. Гарсон, пива! — крикнул он официанту.
Все присутствующие в кафе обратили на них внимание. Ингу теперь узнали, и худенький длинноволосый юноша с женственными манерами подошел к ней просить автограф. Инга, смущаясь, написала несколько слов в его записной книжке и попросила Георгия:
— Давайте уйдем.
— Ни за что! — воспротивился корреспондент ИТАР-ТАСС. — А мое пиво? Вы шутите, что ли? В кои-то веки довелось выпить стаканчик пива в обществе кинозвезды — и нате вам! Меня не надо обижать, я чуткий и ранимый.
Пришлось остаться.
— Да перестаньте вы смущаться, в самом деле! — воскликнул Евгений. — Несите с гордостью бремя славы! Когда вас показали крупным планом в новостях на сборе труппы в нашем захудалом театришке, я ахнул. Ну, думаю, теперь театр наш поднимется из руин. А у вас там такие события… Бр-р…
Все это время Георгий молчал и только посматривал на Ингу.
— Инга интересуется преступлениями, — заговорил он наконец, — хочет писать детективы.
— Одобряю! — мотнул головой Евгений. — Красота не вечна, не будете же вы старух играть потом. Я запрещаю! Со сцены нужно вовремя уйти. И постелить соломки там, где надо. А детективные романы — это не только мягкая подстилочка для спрыгнувших с пьедестала, но и хлеб с маслом. Так и в чем проблема? У вас же в театре два убийства! Готовый сюжет!
Он взял из рук официанта пиво, не дожидаясь, пока тот поставит его на стол, залпом выпил и протянул стакан обратно:
— Еще!
— Дело в том, что мне неизвестно даже, на кого падает хотя бы тень подозрения, — сказала Инга, — а ждать, когда убийства будут раскрыты… Может быть, их вообще не раскроют.
— А разве Тучкову и Пунину не вы убили? — спросил Евгений и тотчас захохотал над собственной шуткой.
Инга вспыхнула.
— Мира Степановна именно так и считает.
— Их Георгий убил, — вполне серьезно заявил толстяк, — правда-правда! Назло Мире Степановне. Они же были ее любимицами — во всех ее спектаклях играли главные роли, она им звания давала, опять же жалованье положила нехилое. Вот Георгий и кокнул их. Он знаете какие статьи писал убийственные о спектаклях Завьяловой и обо всех ее любимчиках-актерах?
— Почему же писал? — хмуро спросил Георгий. — Я и сейчас пишу.
— Сезон же еще не открылся.
— Вот к открытию я и готовлюсь.
— Зубы точишь?
— Точу.
Они помолчали. Официант тем временем принес три огромные кружки пива.
— Наш человек, — довольно хохотнул Евгений, — сразу просек, что тут стаканчиками носить — себе дороже обойдется.
Он придвинул кружки Инге и Георгию, но Инга, мотнув головой, тотчас же отодвинула кружку от себя. Евгений с радостью придвинул ее к себе.
— Не смею настаивать, — проговорил он и принялся за пиво.
— А вы, Евгений, знали убитых? — спросила Инга.
— Не то слово! Любим был обеими. Но только Тучкова пользовалась аж целую неделю моей взаимностью. Пуниной пренебрег — стара. А вот Вера Васильевна хотя и тогда уже в теле была, но ничего еще, смотрелась. Приютила бедного журналиста, когда я только что приехал сюда. Не по гостиницам же мыкаться. Кофе в постельку подавала… Воспитанная девушка была.
Георгий вдруг отставил кружку и подозвал, официанта. Расплатившись за все, он посмотрел на Ингу. Она встала.
— Вы что, ребята, покидаете меня? — обескураженно протянул Хессин. — Нехорошо. Вечер ой какой длинный. Куда я кости свои брошу? Думал — пристроился к хорошим людям. Обошли бы все злачные заведения Зарубинска…
— Пора, — сдержанно проговорила Инга.