Стекло в окне, возле которого сидел Яков, легонько задребезжало. Гулкий рокот мотора окреп, толкнулся в избу, и мужик с досадой прервал сам себя:
— Несет кого-то. Из городу. Так и лезут, отдохнуть не дадут!
Вместе с Онисимом он вышел на крыльцо. За усадьбой Долбановых, за овражком над луговиной, как огромная стрекоза, повис вертолет. Сильно взревев, он стал медленно опускаться, нащупал колесами землю и вскоре затих.
— Иди, встречай, — понудил Онисим. — Должно, что к тебе.
— А ну их! — Яков досадливо махнул рукой. — Кому я нужен, сами придут, а мне ни к чему. Надоели все, сказать не выражу, как! То один, то другой. Может, и верно — в совхозе было бы мне спокойнее? Колька тоже ведь не дурак, коли зовет к себе. И если бы не Елена…
Катя перед собой железную тележку, опасливо поглядывая на зашедшихся в лае Цыгана и Низьку, к избе подошел полнотелый, средних лет, усатый мужчина.
— Чего не встречаешь? — строго спросил он Якова. — Не видишь, что ли, нашу машину? А где Елена?
— Сети пошла проверить, — равнодушно ответил Яков.
— Нашла время… сети! Известно, чай, было, что нынче я прилечу? В магазине давно рыбу ждут. Позабыл ты об этом, что ли? — Мужчина досадливо оглянулся. — Да уйми ты своих собак! Эко зверюги, того и гляди сорвутся.
— Не сорвутся. Игнат Трофимыч, не бойся!
— Дьявол их разберет. Только как хочешь, сам я туда, в твой сарай, мимо них не пойду. Ишь, как ревут! А в этом что есть? — Мужчина указал на приткнутую колом дверь зуевского сарая. — Твое?
Яков поежился:
— Мое. Да так…
— Что так? Есть там в погребе или нет?
— Есть… по мелочи.
— Вот и давай сегодня отсюда. Ну их к дьяволу, твоих собачищ. Еще тяпнут за ляжку.
Он с ходу отбросил кол от дверей, разобрал сыроватые доски, прикрывшие погреб, вгляделся в его сумеречную прохладу:
— Правильно есть. Вытягай бойчее, а то мне некогда. Товар с обеда должен быть в магазине, поворачивайся!
Натужно кряхтя, ворча на неохотно помогающего ему мужика, Игнат Трофимович выкатил наружу средних размеров бочку с рыбой, утвердил ее на привезенной с собой тележке и двинулся к вертолету.
Пока он там возился, перекатывая бочку из тележки в машину, Яков с растерянным, почти испуганным видом успел вынести к калитке вторую такую же бочку, но уже не из зуевского, а из своего сарая, ревностно охраняемого Низькой.
— Давно бы так, — одобрительно заметил приемщик, устанавливая и эту бочку в тележке. — А то все жмется чего-то. Выпил, я вижу?
Яков промолчал.
— Видать, со вчерашнего дня никак в себя не придешь? Ох, Яков, смотри, допьешься когда-нибудь! Ну ладно, мне некогда, я поехал. Лови, не ленись.
Несколько минут спустя вертолет взревел, по всей луговине пошли широкие травяные волны, машина дернулась, оторвалась от земли и боком, набирая высоту, пошла над Ком-ю в сторону города.
Яков молча смотрел ей вслед, потом глухо выругался, сплюнул и скрылся в своей избе.
А полчаса спустя в Глыбуху вернулась на моторке Елена. Онисим слышал, как баба спросила:
— Кто был?
— Из городу, — через силу ответил Яков. — С потребсоюза.
— Игнат?
— Ага.
— Что ему отдал?
— Да вон. — Мужик тяжело засопел, сплюнул, однако решился, угрюмо кивнув в сторону Онисимовой избы: — Сам он взял одну бочку из зуевского сарая.
Елена всплеснула руками:
— Батюшки! Как же так?
— А так вот. Силком. Взял, да и все.
— А ты-то, ты-то чего? Чай, знаешь, какая там рыба?
— Знаю, да мало ли, — разозлился мужик. — Сам он выволок, я говорю. Не успел его отсель отвести к своему двору, как он влез да и взял.
— Ох, голову с плеч! Чего боялась, того дождалась!
Елена заплакала.
— Допился, дурак, со своими дружками? Что же теперь нам делать? Ох, батюшки, пропадем.
Боясь до конца поверить словам угрюмого Якова, все еще надеясь, что, может быть, мужик перепутал и бочку с обычным частиком, а не с запретной семгой, достал приемщик Игнат Трофимыч из погреба соседей, она бросилась на усадьбу Зуевых, по-кошачьи нырнула в погреб — и ужаснулась: все правильно, так и есть! Всего дней десять назад укрытой здесь бочки не оказалось. Вместе с другими такими же бочками эта предназначалась для окончательного расчета за городскую квартиру. Клиенты, которых Елена и Яков тайком снабжали запретной рыбой, давно уже ждут малосольной голки. Не нынче-завтра она сама повезла бы драгоценный товар и за одну только ночь рассовала бы его по надежным адресам, а деньги — к другим деньгам в чугунок.
Теперь вертолет несет эту бочку в город. Там она попадет в магазин. Ее вскроют и обнаружат не частика, а браконьерский товар.