«Он думает, что я донесу обо всем Командору, - подумал Кейр, кривя губы в гримасе. – Сомневаюсь, что для Амелла будет новостью то, что подчиненные его ненавидят – либо же он поразительно слеп».
Они помолчали.
- Можешь убирать руку, - наконец сказала долийка. – Теперь все в порядке.
- Спасибо, Веланна.
- Не надо мне ничего говорить, - полураздраженно, полусмущенно проговорила она.
- Как скажешь.
Краем глаза Эремон заметил, что теперь уже рука Веланны – возможно, вопреки желанию хозяйки – тянется за решетку. Раздался тихий, очень знакомый юноше звук.
- Ну зачем ты… – Долийка стремительно убрала руку. Щеки ее покраснели. – Лучше… лучше расскажи, что произошло. Как так вышло с Сигрун?
Тяжелый вздох был очень красноречивым. На какое-то время повисла тишина. Затем Хоу заговорил – и Кейр поразился, насколько тихим и печальным был его голос.
- Ты сама помнишь, в каком настроении мы уходили. Обида и ярость держались еще долго. Мы никак не могли привыкнуть к мысли о том, каким дерьмом нас считает Феликс.
- Последний стыд потерял, - с ненавистью пробормотала долийка. – После того, что я услышала в свой адрес, я еще недели две собиралась сжечь его заживо…
- В общем, друг с другом мы говорили мало. Все были под впечатлением. Потом, когда мы вошли в этот тейг и начали отбиваться от порождений тьмы, стало как-то полегче. Деннен и Адайя вроде повеселели – только Сигрун оставалась молчаливой. Она размышляла, что-то задумывала – и не хотела говорить, что. – Он тяжело вздохнул. – Однажды ночью, когда Сигрун стояла в дозоре, я услышал какой-то шум и проснулся. Она хотела уйти. Я остановил ее, спросил, что не так… И она сказала, что ей не место на поверхности, ей никогда не было там места.
- Да что за глупости! К ней всегда все тянутся… тянулись, - тихо поправилась Веланна.
Натаниэль снова вздохнул.
- Я сказал ей то же самое. Говорил, что в ордене ее любят, что у нее есть настоящие друзья – что Адвен ее любит… Но она только покачала головой. «Гномья честь – такая штука, - сказала она, - что с ней лучше не связываться. Если бы я могла отомстить за себя, я бы отомстила – но меня никто по головке не погладит за то, что я убила Героя Ферелдена. А опять жить с позорным пятном уже нет сил. Так что… – Хоу вынужденно прервался. Говорить ему было тяжело – и если он в этом притворялся, то притворялся мастерски. – Так что прощай, Нат, и передай Адвену, чтоб не кис».
- Да… это же бред… - Долийка всхлипнула. – Ну как… как она могла…
- Я пытался ее остановить, - заговорил Натаниэль со внезапным порывом, - честное слово, пытался. Я весь отряд поднял на ноги. Она ринулась в самое логово порождений тьмы. Я еле успел раздать всем указания и помчался за Сигрун. Я ее почти догнал. И тут твари напали на нас. Их было не меньше двух дюжин, и они, в отличие от нас, не были заспанными и ошарашенными. Адайю полоснули мечом прямо по животу: если бы она не подлечилась, то, наверное, я бы в этом бою двоих потерял… Мы с Денненом отвлекали тварей на себя, как могли, и нас тоже ранили. Я потом долго руку долечивал – и, как видишь, еще шрам остался…
- А Сигрун? – взволнованно прервала его Веланна. – Что с ней было?
- Она ринулась прямо в гущу схватки. Нарочно. Мы пытались ее вытащить, но…
Эльфийка громко всхлипнула.
- Ну почему? – прорыдала она. – Ну почему именно она… из всех…
Хоу помолчал. Было слышно только его тяжелые вздохи и плач Веланны.
- Мы отбились, - тихо проговорил Натаниэль. – Мы все-таки отбились. Сразу накачали бальзамами Адайю, я оставил ее под охраной Деннена и пошел за Сигрун… – Паузы в его речи становились все чаще и длиннее. – Она лежала лицом в землю, с пробитой шеей и ранами на спине. Доспехи были тоже пробиты. И на них были вмятины – как будто порождения тьмы прошлись по ее трупу…
Всхлипывания долийки стали еще громче и истеричнее.
- Я не мог ее так оставить, - продолжал Хоу. – Мы нашли в этом тейге пустой саркофаг и положили ее туда. Я только снял с нее пояс – оба ее топора и доспехи оставил при ней. Не знаю, так ли хоронят по обычаям гномов, но никто из нас эти обычаи не знал. Никто не знал даже, какими словами надо провожать душу гнома в Камень, поэтому мы прочли церковную молитву и только пожелали от себя, чтобы душа Сигрун вернулась в Камень. Я знаю, - словно извиняясь, добавил он, - наверняка мы нарушили гномьи обычаи, но, по крайней мере, мы устроили Сигрун хорошие похороны. Ее собственные*.
- Ну… почему… именно она… должна была умереть?! – Слышать плачущую навзрыд Веланну было настолько же непривычно, как видеть, к примеру, гнома-андрастианина. – Она ведь… такой хорошей была…
Раздался звук удара о металлические прутья. Чуть обернувшись, Кейр увидел, что долийка приложилась головой о решетку, а Натаниэль, кое-как протянув руку сквозь прутья, поглаживает ее по дрожащему плечу. Эремон не посмел вмешаться.
- Эльгарнан, да за что ей все это… - проговорила Веланна сквозь слезы.
- Не знаю. Но она этого не заслужила.
Снова всхлипнув, уже тише, эльфийка спросила:
- А… а зачем ты взял ее пояс?
- На обратном пути, когда мы уже подобрали Калах, мы остановились в крепости Стражей близ Киркволла. Пока остальные залечивали раны, я пошел в город искать Адвена. Кто-то… должен был сказать ему об этом. Не Феликс же, - добавил он с нервной усмешкой.
- И… и что он?
Хоу вздохнул.
- Он часа два ревел у меня на груди. Похоже, он ее и правда любил.
- Ничего… себе…
- Я оставил пояс ему, - неуверенно добавил Натаниэль. – Мне показалось, что так будет правильно.
- Да… у нас тоже был такой обычай… когда в нашем клане погиб охотник, его жене принесли его медальон из рога галлы, в память о нем…
Веланна снова зарыдала, протягивая руку сквозь решетку и пытаясь обнять узника. Это тоже было недопустимо, но Эремон уже не обращал внимания на такие мелочи. Он был потрясен услышанным. Выходит, в смерти Сигрун был виноват не только Хоу, но и Амелл? Он, как выходило из рассказа, перед отправкой экспедиции сделал что-то такое, от чего у всех волосы встали дыбом – и именно это сподвигло одну из Серых Стражей на самоубийство?.. Судя по всему, Натаниэль и Веланна были очень близкими друзьями, и вряд ли он стал бы ей врать, даже в присутствии чужого человека. Но если эта история была правдой… то Командор Серых Стражей – еще более бездушное и черствое существо, чем казалось Эремону прежде.
- Скажи, - спросила Веланна, шмыгая носом, - этот ублюдок Амелл хотя бы сожалеет о том, что произошло по его вине?
- Не знаю. Но я ему признался в том, что выложил Адвену известие о смерти Сигрун. За это и получил.
- Как же я хочу взять и проломить этому шему башку, или изжарить его на медленном огне, или…
- Надеюсь, - вздохнул Натаниэль, - он сейчас тоже бьется головой о стену и раскаивается в содеянном. Потому что иначе наш Командор безвозвратно потерян. Хоть бы Адвен вернулся, в самом деле.
- И то верно, - согласилась эльфийка. – Хотя… если бы он никуда не уезжал, может, ничего этого и не произошло бы. При нем Амелл еще держал себя в руках.
- Да, я тоже думал об этом. Но у меня такое чувство, что Адвен хоть и обвинил меня и Феликса во всем поначалу, считает, что и он тоже виноват. Он и сам понимает, что очень уж надолго задержался. Я постарался ему намекнуть на то, что пора бы уже вернуться.
- А он что?
- Не знаю, - голос Хоу дрогнул. – Будь я проклят, если знаю. У него, похоже, крыша поехала на киркволльских махинациях, иначе он бы не торчал там так долго. Страшно это говорить – но, я надеюсь, хоть смерть Сигрун его образумит. Если бы он был здесь…
- Тоже мне, Герои Ферелдена, - сердито шмыгнула носом Веланна. – Два мудака, один не лучше другого… Им что-то в голову стукнет, а потом Стражи гибнут…
- Ну тихо, тихо, - Натаниэль наконец начал ее успокаивать. – Не плачь. Лучше от этого все равно не станет.
И совсем другим, почти издевательским тоном поинтересовался:
- Ну как, Эремон? Удовлетворил я твое любопытство?
- В полной мере, - с трудом разлепил губы Кейр.