— Где ты была? — с тревогой спросил Итан.
Ее зубы выбивали дробь, с одежды текло, в ботинках хлюпало. И наплевать, как и зачем Итан проник в ее апартаменты. Лена прошагала на кухню и достала бутылку виски.
— Что стряслось? Лена, что случилось?
У нее так тряслись руки, что пробка никак не поддавалась. Итан взял у нее бутылку и, наполнив стаканчик до краев, поднес его к ее губам. Лена проглотила неслабый напиток как воду.
— Ты в порядке? — спросил он тихо.
Она помотала головой и снова взялась за бутылку, хотя желудок уже взбунтовался. Чак успел к ней прикоснуться — схватил ее за шею.
— Лена? — Итан забрал у нее стакан, наполнил, на этот раз не столь щедро, и вложил в ладонь.
Лена проглотила виски, даже не почувствовав вкуса. Горло обожгло. Она опустила руки на кухонную мойку, изо всех сил стараясь совладать с эмоциями, которые перехлестывали через край.
— Да скажи же хоть что-нибудь! — умолял Итан.
Его рука дотронулась до ее волос, убирая их с лица, и Лена вдруг почувствовала такое же отвращение, как если бы к ней прикасался Чак.
— Нет! — крикнула она, толкнув его в грудь. Ее скрутил приступ кашля, горло перехватило так, словно ее душили.
— Успокойся, прошу тебя, — как маленького ребенка, уговаривал ее Итан, поглаживая ладонью по спине.
— Сколько раз… — начала Лена, пересиливая спазм в горле. — Сколько раз можно повторять, чтоб ты не смел ко мне прикасаться?! — Она резко отстранилась.
— Да что с тобой?
Наконец отдышавшись и немного успокоившись, Лена спросила:
— Как ты здесь оказался? Какого дьявола ты решил, что имеешь право здесь находиться?
— Ты обещала, что мы поговорим.
— О чем? О той девушке, которую вы изнасиловали и убили?
Он замер на месте; она видела, как напряглись его мышцы.
Лене очень хотелось, чтобы он сейчас испытывал те же чувства, что и она, когда стояла перед Чаком, оказавшись словно в ловушке; чтобы ощутил безвыходность положения.
— Я ведь уже объяснял…
— Что ты просто сидел в своем грузовике, да? — перебила она, обходя его. А он все стоял посреди комнаты как статуя. — И тебе оттуда все хорошо было видно? Ты хорошо видел, как они ее насиловали, а потом избивали?
— Не говори так! — В его голосе прозвучала сталь.
— А то что? Ты поступишь со мной так же?
— Да не было ничего подобного! — Лицо Итана побелело как мел, на скулах заходили желваки — казалось, все остатки самообладания он вложил в то, чтобы оставаться спокойным.
— Ты ее не насиловал? — издевалась Лена. — Просто сидел в грузовике, весь из себя невинный, пока твои приятели ее трахали?
Она толкнула его в плечо, но это было все равно, что пинать гору: он даже не шевельнулся.
— И на что это было похоже — наблюдать, как она умирает? Тебе это понравилось, а, Итан? Может, ты даже вылез из грузовика и присоединился к ним? Держал ее за руки, прижимая к земле, пока они ее трахали? А может, ты и сам?..
— Думай, что говоришь, Лена!
— А что, интересно, ты прячешь? — Лена схватила его за ворот, но он опередил ее и сам стащил футболку.
От количества татуировок на его теле у Лены отвалилась челюсть.
— Ты этого хотела? — заорал он. — Это ты хотела увидеть, ты, сука?!
Она ударила его по лицу, а когда он никак не отреагировал, ударила еще раз и еще. Она колотила его до тех пор, пока он не отшвырнул ее к стене, но она снова бросилась в драку. В результате оба свалились на пол.
И хотя Лена махала кулаками как мельница, Итан был сильнее. Усевшись на нее сверху, он сдернул с нее штаны и впился ногтями в живот. Лена закричала, но он закрыл ей рот своими губами, просунув язык так глубоко, что она чуть не задохнулась. Она попыталась ударить его в пах, но он вовремя среагировал, успев коленями раздвинуть ей бедра. Ее руки были прижаты к полу за головой, как гвоздями.
— Ты этого хотела? — кричал он, брызгая слюной.
Свободной рукой он расстегнул «молнию» на своих джинсах.
Она чувствовала, что у нее мутится сознание, к горлу подкатывает тошнота, все перед глазами плывет и приобретает красный цвет. Она охнула и напряглась, когда он вошел в нее, и напряглась еще больше, прижимаясь к нему.
Итан замер внутри ее, губы разошлись в удивленной улыбке.
Она ощущала на лице его тяжелое дыхание и боль в запястьях, на которые он налегал всем своим весом. Но теперь все это не имело никакого значения. Она все это сознавала, но ничего не чувствовала.
Она посмотрела в его глаза — глубоко-глубоко — и увидела в них морскую пучину, медленно приподняла бедра ему навстречу, давая ему почувствовать, какая она влажная и как ее тело хочет его.