На других фото женщина играла с ребенком. На каждом следующем снимке волосы у нее были все длиннее — по мере того как рос ребенок. Всего в пачке оказалось десять снимков; съемку прекратили, когда ребенку исполнилось примерно годика три.
Джеффри уставился на последнее фото, где женщина сидела в кресле-качалке одна. Ее взгляд был устремлен прямо в объектив, и в лице ее, в глазах угадывалось что-то знакомое. Джеффри перевернул снимок и взглянул на дату, пытаясь свести все воедино. Потом снова посмотрел на изображение женщины, стараясь понять, кого она ему напоминает.
Решив подумать об этом позже, он достал мобильник и набрал номер офиса Кевина Блэйка. Канди ответила после трех гудков.
— Приветствую вас, уважаемый. — Судя по голосу, она обрадовалась его звонку. — А я как раз собиралась вам звонить.
— Что, удалось найти Монику Патрик?
— Удалось, — ответила она не слишком радостно. — Только она умерла три года назад.
Именно этого Джеффри и опасался.
— Ладно. Спасибо за помощь.
— Всегда пожалуйста. Не знаю, правда, какая вам от нее была бы польза. Вы ведь отыскиваете какую-то скандальную информацию?
— Да, что-то в этом роде. — Джеффри все смотрел на фотографию, словно мог заставить ее говорить.
— Я просмотрела все материалы по Брайану, что имеются в личном деле. — сообщила Канди. — Он, конечно, не Альберт Эйнштейн, но один из тех, о ком говорят «рабочая лошадь». Трудоголик страшный, готов выполнить любую черную работу, за которую никто не берется. Торчит в лаборатории до полуночи — все что-то проверяет и перепроверяет.
Джеффри сунул фотографии в карман, а коробку поставил на прежнее место.
— У меня со слов его жены сложилось впечатление, что он и сейчас такой же.
— Ну кому ж это лучше знать, как не ей, — сказала Канди. — Хотя теперь уже поздновато жаловаться.
Джеффри закрыл дверцу шкафа и оглядел комнату.
— Что вы хотите этим сказать?
— А то, что именно поэтому они и познакомились. Джил была его секретаршей в фирме «Джерико».
— Шутите?
— С какой стати? Ну была она его секретаршей, чего тут особенного?
— Конечно, ничего. Я не про это. Просто они об этом не упоминали.
— А зачем? Вам не приходило в голову, почему у них разные фамилии?
В этот момент снаружи донесся звук захлопнувшейся автомобильной дверцы. Джеффри прошел в гостиную и, выглянув в окно, увидел, как Брайан Келлер достает с заднего сиденья темной «импалы» две большие белые коробки.
— Шеф?
— Да-да, я слушаю. — сказал Джеффри, возвращаясь к прерванному разговору. — Что вы сказали?
— Что он, вероятно, уже развелся с ней.
— Развелся с кем? — переспросил Джеффри, наблюдая, как Келлер тащит коробки к гаражу.
— С той девушкой, на которой был женат, когда начал встречаться с Джил Розен. Хотя какая уж теперь она девушка: ей, наверное, за пятьдесят! Интересно, что сталось с их сыном?
— Сыном? — переспросил Джеффри. С лестницы уже слышались шаги Келлера. — Каким сыном?
— Его сыном от первого брака. Вы вообще слушаете, что я говорю?
— У него есть сын от первого брака? — тупо спросил Джеффри, доставая фотографию.
— Именно об этом я вам и говорю! Он их просто бросил и забыл. И Бергу о них даже не заикался. Вы ведь помните Берта Уингера — он был деканом до Кевина. Берту, конечно, было безразлично, что там у Келлера с семьей, — у него самого было двое детей от первого брака. И вот что я вам скажу, это были самые милые крошки, каких я когда-либо…
— Все, я перезвоню, — прервал ее Джеффри, закрывая телефон. Теперь он понял, почему ребенок на фото показался ему таким знакомым.
Не зря же говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Келлер вошел в комнату и уставился на Джеффри, чуть не выронив свои коробки.
— Что вы здесь делаете?
— Осматриваю помещение.
— Это я вижу.
— Где ваша жена?
Келлер побледнел и, наклонившись, опустил коробки на пол; они упали с тяжелым стуком.
— Уехала к своей матери.
— Не эта. Ваша прежняя жена. — Джеффри показал ему фото.
— Моя прежняя…
— Ваша первая жена, — уточнил Джеффри, демонстрируя еще один снимок. — Мать вашего старшего сына.
Глава шестнадцатая
Лена прошлепала на кухню. Все суставы скрипели как несмазанные дверные петли. Нэн сидела у стола и читала газету, поглощая корнфлекс.
— Хорошо спала? — спросила она.