- А будет тебе, учитель, какое притеснение от людей, то я первым прибегу на помощь и жизни своей не пожалею. Помяни моё слово. Бог свидетель.
- Да-да, вскоре ты побежишь, задравши подол туники.
- К тебе на помощь, учитель?
- От меня на помощь…
Матвей нахмурился. Ему не понравилась насмешка в словах Иешуа.
- Странные речи ты говоришь…и обидные. А вот скоро сам увидишь, каков я на деле.
- Дай Бог, чтобы не увидеть, - со вздохом тихо ответил сам себе Иешуа.
И он поехал по улице, а Матвей пошёл следом за ним, внимательно следя за тем, как относились к Иешуа встречные люди. Они не обращали на него внимания, не уступали ему дорогу и даже не отвечали на приветствия. А когда осёл Иешуа, изрыгнул из себя кал, под ноги хозяину дома, и тот осыпал бранью учителя, Матвей приотстал от него. Сделал вид, что шёл сам по себе. Он в сомнении осмотрел худую фигуру Иешуа, каждый жест которого выдавал в нём незлобивость, мягкость и добросердечность.
«Эге…- задумался Матвей, - ни виду у него, ни властного голоса. Какой же он учитель? Ох, и натерплюсь я от него беды. Не с тем я пошёл».
И Матвей , всё более и более досадуя на Иешуа за то, что он – мытарь – напросился к нищему в какие-то ученики и обещал ему благодарность за какой-то пустяк, остановился. Его охватил стыд, что он поклонялся человеку, который в глазах людей являлся презренным обычным бродягой. Хотя сам Матвей понимал, что Иешуа человек достойный, да ведь не обьяснишь это каждому встречному прохожему. Матвей плюнул и хотел пойти в другую сторону, но в это время впереди зазвучали крики…
Андрей и Иван, сгорая от нетерпения, перейдя с быстрого шага на бег, примчались в рощу, закрутили головами, ища блудницу. Она вышла им навстречу из-за толстого ствола маслины, настороженно поглядывая по сторонам. Но вокруг было тихо и пустынно.
Блудница уже сама, желая запретной любви двух красивых юношей, торопливо легла у них под ногами на мягкую траву, закусывая губы от предвкушения сладкого чувства и понукая учеников Иешуа:
- Ну, быстрей, быстрей. Меня ждут в другом месте.
Юноши опустились на колени с двух сторон от девицы и начали осторожно, дрожащими пальцами поднимать подол её короткой туники, пожирая глазами то, что открывалось впервые перед ними, и негромко вскрикивая. Когда же блудница, недовольная их медлительностью и явной неопытностью, сама рывком обнажила своё тело и раздвинула ноги, то Иван и Андрей при виде чёрных волос и того сокровенного места, о котором они так страстно мечтали, испуганно с воплем отскочили в сторону. Но, стесняясь друг перед другом за свой страх, быстро вернулись назад и , разгорячённые, потные и взволнованные, путаясь в собственной одежде, крутясь, запинаясь и падая, стали обнажать себя.
Люди, проходя по улице мимо рощи, привлечённые воплями Ивана и Андрея, заглянули на поляну. И при виде голой девицы и двух юношей, которые неуклюже пытались раздеть себя, с криками бросились на блудников. Иван и Андрей метнулись в кусты, прикрывая руками свои лица. А Мария, безуспешно одёргивая на себе тунику, едва успела вскочить на ноги, как тотчас была окружена разьярёнными людьми, которые начали рвать её волосы, царапать лицо, щипать за пышную грудь и нежные бёдра.
Сильнее всех ярились те женщины, которые выкормили многих детей и не знали ласки от своих супругов жаркими душными ночами, но страстно мечтали о ней. И теперь, видя сколь прекрасно и совершенно юное тело Марии, страдая от зависти, что она очень просто получала всё то, что для них - честных женщин - было недоступно, опрокинули девицу на спину. И потянулись грубыми руками к сокровенному месту Марии, желая болью отомстить красавице за её прошлые блаженства. Иные, плача от ревности и злости, вопили, глядя на девичьи прелести:
- Как она посмела принимать в себя столько мужчин?!
И они, в чувственном, сладострастном ужасе, закрывали себе лица, мысленно увидев всех тех мужчин, которые бесстыдно входили своей плотью в это юное тело, и оно трепетно шло им навстречу. И плакали, и яростно кричали и кричали…
Иван и Андрей, обьятые страхом, выскочили на улицу и криком: «Учитель, спаси нас!» кинулись навстречу Иешуа, припали к нему, крепко цепляясь руками и пряча свои головы в старой тунике учителя. Тот простёр к ним руки.
- Встаньте рядом. Никто вас не тронет.
А уже мимо них в сторону площади народ проволок избитую и окровавленную Марию. Люди бросили её на горячую землю и отступили в поисках тяжёлых камней.
Иешуа глубоко вздохнул и, словно прощаясь, окинул жадным взглядом прекрасное синее небо, далёкие на горизонте горы и с лёгким стоном пробормотал:
- Ну, что ж, вот мой последний час, а иного пути я не вижу.
Он сошёл с осла и твёрдой поступью направился на середину площади, где лежала в страхе Мария. Его ученики - Иван, Андрей и Матвей – спрятались за осла, обезноженные ужасом.
Иешуа встал перед блудницей и, обратив свой спокойный и мягкий взор на людей, которые уже подступали с камнями в руках, сказал им:
- Вы хотите поступить по Святому Писанию. И это достойно похвалы. Но пускай в неё бросит камень тот, кто никогда не грешил.
Люди опешили и на мгновенье подались назад. Но тут же, в озлоблении, что какой-то пришлый наглец посмел глумиться над их верой и запрещал им исполнять Закон Моисея, закричали:
- Да он сам блудодей! Бей его!
И ученики Иешуа наконец обрели силы и что есть мочи, задрав подолы туник, бросились в бега по улице, вон из иудейского квартала, громко вопия:
- Мы не знаем сего человека! Мы не стояли рядом с ним и не слушали его!
И вскоре исчезли вдали.
Люди, плотно окружая Иешуа, интуитивно понимали, что, что этот человек духовно выше их, умней и, конечно, смелый. Но он был нищий. Он был ровней для них. А чернь, легко перенося оскорбления и унижения от господ или от равных себе невежд, люто ненавидела тех из своей нищей среды, которые, не имея наглости, возвышались над нею силой духа и ума.
Блудница, видя, что люди перенесли свой гнев на Иешуа, быстро вскочила на ноги и с воплем кинулась на учителя, царапая его лицо, кусая и пиная ногами своего защитника.
- Это он растлил моё целомудрие! Это он заставил меня угрозами продаться ему!
И она, заискивая перед чернью, ещё сильней стала бить Иешуа. Он же спокойно смотрел в её лицо. А та ещё более ярилась, уже искренне веря в то, что этот человек погубил её девство и соблазнил её сегодня. Но камни полетели в обоих.
Мария пыталась укрыться телом Иешуа, однако люди стояли кругом и в озлоблении с силой метали в них свои снаряды. Вот тяжёлый камень ударил в голову Иешуа, сбил с него кидар, глубоко рассёк кожу на лбу. Учитель упал под ноги блудницы, а та, завывая, страстно жаждая жизни, метнулась под упавшее тело…
Где-то поблизости зазвучал топот быстро скакавших коней.
Всадник в золочёной одежде римского преторианца, не сдерживая коня, на полном скаку ворвался в круг черни, давя её и разгоняя тяжёлыми ударами плети. Это был Иуда…
Глава двадцать четвёртая
Люди в страхе разбежались…
Укрылись в домах. И в щели дверей и окон стали наблюдать за тем, что происходило на площади, куда быстро приблизился Германик в сопровождении свиты. Наместник Востока, успокаивающе поглаживая рукой своего коня по выгнутой шеи, спросил Иуду, который наклонился над окровавленным Иешуа:
- Я вижу лицо этого человека. Оно доброе. Чем он мог вызвать гнев своих соплеменников?
- Вероятно, тем, Цезарь, что он вступился за блудницу.
- Я хочу расспросить его. Иуда, побеспокойся о нём и приведи ко мне.
И Германик последовал дальше, а народ, узнав наследника Тиберия, благодарный ему за то, что он, едва появился в Сирии, как немедленно снизил налоги, а так же милостиво принял многочисленных просителей-иудеев и удовлетворил их просьбы, с воплями приветствия выскочил на улицу. Начал бросать под ноги коня Германика пальмовые ветки и плотной галдящей толпой пошёл следом за ним. Благодарность народа пролилась и на того, кем заинтересовался Цезарь. Иешуа в мгновенье стал уважаемым человеком. Люди, те же, кто забивал его камнями, с плачем кинулись к нему, неся холодную воду в кувшинах, распахивая над его головой плащи, обмахивая бледное лицо Иешуа ладонями и ветками маслин. Уж кто-то рвал на себе одежду и волосы, со стоном восклицая: «Учитель, учитель! Не покидай нас!»