Рыбак выхватил из-за пазухи сандалии и, гордый своим поступком, прослезившись от собственного бескорыстия, доброты и щедрости, метнулся к Иешуа, усадил его на камень и обул.
Люди ждали, что мог сказать учитель. А он, ещё не придя в себя после тяжёлого удара Иуды, оглохший на левое ухо, торопливо собирая в памяти обрывки недавних мыслей, заговорил, как бы, с самим собой:
- Вокруг зло, боль, страдания, но они приходят не от Бога. Не от его проклятия, как утверждают фарисеи, а от вас, человеки.
Люди, только что присевшие на землю, заволновались.
- Да что мы такое сделали?
Иешуа, между тем, продолжал говорить, подыскивая слова простые и легко доступные для понимая неграмотных людей:
- Иной скажет: «Буду сегодня добрым и попаду завтра в Царствие Божия». Никогда такой не попадёт…Подносишь кусок хлеба ко рту, оглянись. Может быть, рядом стоит человек голодный и не смеет попросить тебя о милости. Не спрашивай, дай ему большую часть. Это будет от Бога. И ты уже у самых ворот царствия Божия. Скажешь: маленькая милость? Нет. Если от души – сокровище бесценное. Сделай её постоянной, и увидишь слёзы благодарности. И тебе ответят по делам твоим. Вот сделал человек грех, и постами и молитвами искупляет его перед Богом. Бог простит, милостив. Но сам человек не приблизится к Царствию Божия…
- А как же ему теперь? На что надеяться? Какие молитвы читать? Какой пост накладывать на себя?
Учитель с горечью воскликнул:
- Да что Богу от ваших беспрерывных молитв, если вы, помолившись, тут же творите зло. Ведь сказано в Писании, что Бог устал от вашего жира на жертвеннике, от ваших просьб и жалоб. Дайте ему светлый час: умерьте свою гордыню, приглушите голос, разожмите кулаки. Грех не в том, что вы нищие и убогие, как говорят фарисеи, а в том, что вы злые. Поступкам вашим воздастся вам на том свете.
Иешуа в сильнейшем возбуждении вскочил с камня, простёр тонкие руки к людям и страстно заговорил:
- Никогда не поздно стать праведником, но не запирайте себя в молельнях. Добрым поступком радуйте Бога.
- Учитель, а вот я грешник. Как мне молиться? И Мессия сказал мне, что я никогда не попаду в Царствие Божия.
- В чём твой грех?
Человек показал Иешуа свою вывернутую руку и торопливо заговорил:
- Вот мой грех. Таким меня родил отец. А вчера, когда мы все шли за Мессией, а многие от голода и слабости падали на землю, я не вырывал, как другие, куски у слабых, не наступал на них ногами, как это делал Мессия, но всегда перешагивал. Быть ли мне в Царствии Божьем?
Иешуа погладил искривлённую руку человека.
- Рука – не грех. А грех тот, что ты не почувствовал жалости к людям, когда перешагивал через них, не помог им…
В те жестокие времена слова Иешуа были кощунственными, богохульными. Они противоречили тому, что говорили священники и фарисеи. И это несмотря на то, что Иешуа ничего не придумывал необычного. Его слова – были словами Священного Писания. Но он был первым, кто начал проповедовать слово Божия, как слово о добре, и примером своим доказывать людям его выгоду для них.
Люди, слушая Иешуа, умилялись и плакали, что не закрыта для них жизнь праведная, что достаточно быть милосердным, и путь к Богу будет открыт. Спасение и надежду давали слова Иешуа, но главное: веру в счастливое будущее.
Фарисей Савл стоял в отдалении и слушал учителя, и всё более и более убеждался в том, что Иешуа, если и не диавол, то уж обязательно его посланец на земле. Значение слов учителя не доходили до сознания озлобленного фарисея.
Он скрытно покинул группу людей и бросился в Капернаум, ворвался в синагогу и, задыхаясь от быстрого бега. Начал выспрашивать у старосты: кто такой Иешуа? А узнав, что учитель родом из Назарета, который находился в нескольких часах ходьбы от Капернаума, призадумался: как разоблачить бесовское учение назаретянина? И вскоре, счастливо смеясь, запрыгал козлом по комнате. Брызгая слюной, закричал старосте:
- Скажи учителю, что из Назарета его звал народ к себе! И дай мне дощечку и человека, который отнесёт моё письмо первосвященнику Анне!
Он метнулся к столу и, повизгивая от нетерпения, дрыгая ногами весьма опасно в сторону стоявшего рядом старосты, стал резать острым крючком вощёную табличку.
«Анна, здесь в Капернауме я нашёл страшного богохульника. По внешности - сам диавол! Именем Иешуа. Ходит босыми ногами по камням. А внизу – копыта. Крови не оставляют. Дышит огнём, а протянет руки – лапы звериные. Я же, не убоявшись, встал на его пути. И он отступил, изрыгая проклятья. Люди плакали от счастья, что я их спас. И целовали мои одежды. И на руках унесли меня в лодку, чтобы оную поместить на середину Генисаретского озера и молиться мне, как Богу. Но я запретил им и творил чудеса: ходил со словом Божием по воде, как посуху. Иные, не верующие, пошли за мной и утопились…»
Савл оторвался от дощечки, пробежал глазами по неровным, скачущим строчкам и радостно охнул.
- Господи! Как хорошо!
И он, держа письмо перед глазами и любуясь им, вновь запрыгал по комнате и с великим сожалением, что расстался с ним, передал посыльному. Потом, оседлав осла, вывел его из конюшни и поехал в Назарет, несмотря на то, что наступил жаркий, удушливый полдень.
Когда Иешуа вернулся в Капернаум и шёл по улице к дому, где он жил в последние дни, то Пётр, возгордившись своим учителем, а более всего, желая показать горожанам, что он – рыбак- ныне важная птица, останавливал встречных людей и указывал на Иешуа. Говорил, что тот Мессия, а он при Мессии – Апостол.
Люди, зная, что Иешуа всего лишь нищий, бездомный учитель, только смеялись в ответ. Пётр огорчённо вздыхал и спешил за Иешуа, а вспомнив о том, как легко его учитель расстался со своей обувью и желая повиниться перед ним, рыбак, осуждающе глядя ему в спину, забормотал:
- Не хорошо, учитель, ты поступил, что отдал обувку, не хорошо. Сглупа ты это сделал.
Они вошли в дом, остановились у порога. Большая семья хозяина, облепив стол, неторопливо обедала. При виде Иешуа, хозяин взглядом указал жене на лепёшку, на чашку с вином и перевёл взгляд на соседний столик. Молодая жена вопросительно взглянула на сосуд с маслом, на фрукты. Муж насупился. Жена виновато улыбнулась ему, взяла лепёшку, вино и пригласила гостей отобедать. Едва гости сели за столик, как женщина, косясь на мужа и поправляя чашу с вином, наклонилась над головой Иешуа, поцеловала его в ровный пробор и пролепетала:
- Учитель, от тебя святость исходит…Как я прикоснусь к тебе, мне так хорошо.
Сотврив короткую молитву, Иешуа разломил лепёшку под пристальным, жадным взглядом Петра, протянул ему большую часть её. Тот удовлетворённо хмыкнул и сказал:
- Сглупа ты, учитель, поступил, что отдал обувку, ой, сглупа.
Он обмакнул кусок в вино и, закусывая, с удовольствием повторил:
- Ой, с глупа.
В это время входная дверь с треском распахнулась, и в комнату вбежал растрепанный человек. Он, плача и стеная, оглядел сидящих за столом мужчин, хрипло спросил:
- Кто из вас Мессия?
Пётр быстрым жестом раскрытой ладони указал на Иешуа.
- Вот Мессия.
Человек бросился в ноги учителю. Тот, неодобрительно качая головой, отступил в сторону и ответил:
- Если сей «камень» сказал, то ты спрашивай у него.
Иешуа посадил незнакомца на лавку.
- Скажи: в чём дело? И поешь, если голоден.
- Я Аримофей и богат. И много могу денег дать, если ты воскресишь мою дочь Сарру
- Нет, Аримофей, я не волшебник. И чудес не творю.
Пётр подскочил к Аримофею, напряжённо шепнул:
- А сколько ты дашь?
- Сколько хочешь.
Глаза у рыбака загорелись. Он трудно сглотнул слюну и метнулся к учителю и начал толкать его в спину и в бока.
- Ну-ну, иди же! Тебе что – трудно взять дармовые деньги?
Иешуа отстранился от Петра, отвёл его руки и обнял за плечи Аримофея.
- Ты напрасно ждёшь от меня помощи. Я не оживляю мёртвых. Прощай.
- Но ведь мне сказали, что здесь Мессия!...А утром я с другим Мессией беседовал. Он взял деньги, обещал прийти и оживить Сарру, и не пришёл.