— Как ты считаешь, я нормально одет?
На Иолае были, как обычно, тяжелые кожаные нагрудники до бедер, напоминавшие безрукавку, простая туника, поножи, короткие кожаные сапоги и меч.
— По-моему, вполне.
— А я в этом не уверен. — Иолай похлопал рукой по плечу, и из подложенной под нагрудники мягкой подушечки полетела пыль. — Может, они ожидают чего-то более… ну, не знаю, элегантного, что ли. — Он нахмурился. — Понимаешь, что я имею в виду? Плащ, хламиду и все такое. Как одеваются судьи.
— Мы ведь не такие судьи, Иолай, — напомнил ему Геракл.
— И все-таки я не думаю, что мы… эй!
Геракл схватил приятеля за руку и сильно рванул на себя, едва не сбив с ног, а потом потащил за собой по дороге.
— Мы путешествуем, дружище. Причем путешествуем пешком. Поэтому все уже пропылились и покрылись грязью. Обычное дело. Когда мы придем в Фемон, мы приведем себя в порядок, вымоемся, почистим одежду, и все будет нормально.
Его тон не оставлял места для возражений, и Иолай, к облегчению Геракла, не стал упрямиться и больше не донимал его разговорами об одежде. Однако он еще долго бормотал что-то себе под нос, оглядывал себя и качал головой. А один раз, когда они расположились на ночлег, Геракл услышал, как его приятель что-то промямлил про портного.
В ту ночь не было ни снов, ни щекочущего предчувствия опасности.
И все-таки Гераклу, несмотря на приятную усталость после долгой ходьбы, никак не удавалось заснуть.
И дело крылось не столько в том самом подвохе, который — а он в этом не сомневался — стоял за приглашением быть судьей, а в упорно не покидавшем его ощущении, что все нити натянуты и ими кто-то управляет. Иолай ворчал, что Геракл, мол, вечно делает из мухи слона, и, пожалуй, отчасти был прав. Однако врожденная подозрительность не единожды выручала Геракла, и сейчас он совсем не собирался от нее отказаться.
Когда тревожный сон наконец сомкнул его веки, он мог поклясться, что слышал голоса, плывущие к нему по ветру.
На следующий день настроение у Геракла улучшилось. После утреннего броска путники остановились в какой-то деревне, позавтракали и двинулись дальше.
Ветерок уже доносил до них слабый привкус соленого морского воздуха, холмы становились все более пологими, а долины — все просторней, постепенно переходя в равнину.
Однако Иолай был до странного молчалив.
В конце концов Геракл не выдержал и спросил у него:
— Ты здоров?
Иолай пожал плечами:
— Да вроде. Только я всю ночь глаз не сомкнул.
— Да? Почему?
— Сам не знаю. Может, из-за того, что мне всю ночь казалось, будто я слышу голоса.
Геракл остановился.
«Я знал это, — подумал он. — Я это знал».
— Что за голоса? — спросил он вслух.
Иолай только передернул плечами и продолжал идти, не останавливаясь, пока не услышал позади них топот ног. Тогда он повернулся, прищурил глаза и решительно взялся за рукоять меча.
— Думаю, что вон те голоса, — показал он подбородком.
Позади Иолая двигалась целая группа вооруженных людей, и времени на разговоры уже не оставалось. Геракл подобрался всем телом и приготовился к стычке.
Глава V
Разбойники
Вооруженная группа — а это были явно разбойники — представляла собой разношерстный сброд. На одних была самая обычная одежда, на других — отдельные части старых кожаных доспехов. Единственное, что оказалось у них одинаковым, — это их мечи и дубинки, пара кинжалов и головные повязки: куски черной ткани, затянутые вокруг головы так, что видны были лишь глаза. Концы ткани были завязаны на затылке большим узлом.
В середине каждой повязки виднелся большой красный прямоугольник.
Геракл повернулся к преследователям и одарил их самой добродушной из арсенала своих улыбок, продолжая в это время пятиться от них.
— Послушайте, — произнес он, широко разводя руками, чтобы показать разбойникам, что при нем нет ни оружия, ни того, что хотя бы отдаленно могло напоминать деньги или драгоценности. — Вы на нас только зря время потратите.
Ближайший к нему разбойник свирепо скривил губы и рубанул мечом по воздуху.
— А ты не дергайся, — прорычал он, — и очень скоро тебе станет хорошо.
Его приятелям понравилась эта шутка, и они громко загоготали.
Впрочем, все ли из нападавших смеялись, определить было невозможно — ведь их рты, как и все лицо, скрывала черная повязка. Вероятный предводитель их ватаги был единственный, кто оставил свой рот незакрытым.
Геракл снова отступил на шаг и наткнулся на Иолая.