Стена не шелохнулась.
— Ох! — Иолай сочувственно поморщился.
Оглушенный парень поглядел на него, медленно моргнул и начал тихо сползать на землю.
В два стремительных прыжка Геракл очутился рядом с ним, поднял его на руки и отнес в конюшню, а там уложил на соломенную подстилку.
— В чем тут дело? — с недоумением спросил Иолай. — Я ничего не понимаю.
— Я тоже. Принеси воды.
Иолай поискал по конюшне и нашел ведро с водой и ковш. Потом он посмотрел на лежащего без сознания забияку, взглянул на ковш и просто швырнул его через плечо. И опрокинул ведро на голову парня.
Тот моментально вскочил, крича и отплевываясь. Геракл уложил его снова на подстилку, надавив сильной рукой на грудь, терпеливо дождался, пока ворчание сменилось угрюмой тишиной.
— Объясни, — мягко потребовал Геракл.
Парень сверкнул на него глазами.
Иолай встал в его ногах и положил руку на рукоять меча.
— Ты слышал, что тебе сказано? Объясни, что происходит.
Прошли долгие мгновения, прежде чем парень заговорил.
— Мое имя Голикс, и вы собираетесь убить мою любимую девушку.
Глава X
Прозрение Геракла
На город легли вечерние тени.
Центральные улицы фемона освещались фонарями, укрепленными на шестах и на краях крыш, а боковые улочки и переулки погрузились в темноту.
Геракл и Иолай направлялись решительным шагом в центр города, не разговаривая и не обращая внимания на пешеходов, бродивших от лавки к лавке, от харчевни к харчевне. Теперь их стало меньше; в основном это искали ночлег гости, поздно прибывшие на праздник. Город затих, словно накапливал или приберегал силы для завтрашних торжеств.
Главная площадь почти опустела.
Несколько мастеровых все еще лазили по трибунам, сооруженным с двух сторон площади, — восточной и западной, чтобы убедиться, что сиденья не рухнут под тяжестью тех горожан, которые обладают достаточными привилегиями, чтобы восседать на них во время праздничных представлений. Между колоннами уже висели длинные гирлянды цветов, от орхидей до маргариток. Уборщики в последний раз дочиста отскребали камни мостовой. Зажигали новые факелы, новые фонари, и их пламя разгоралось все ярче и ярче по мере того, как солнце скрывалось за горизонтом.
Геракл и Иолай вышли с главной улицы на площадь и остановились.
В дальнем ее конце они увидели группу из десяти человек. Эти люди стояли в портике, к которому вели восемь широких мраморных ступеней, под крышей, украшенной изысканной резьбой.
— Ареопаг, совет старейшин, — догадался Иолай. В его голосе почти не осталось прежнего энтузиазма.
Геракл промолчал.
К тому времени, когда Голикс закончил свой рассказ и спросил, достаточно робко, нельзя ли ему сесть, потому что мучительно болела спина, Геракл уже оправился от первого впечатления. Ему хватило нескольких точных вопросов, чтобы убедиться, что парень не лжет. Теперь он уже не сомневался, что его подозрения подтвердились и что в этом году фемонский праздник обернулся одной из самых коварных ловушек его мачехи Геры.
Однако ему теперь требовались еще кое-какие сведения, и услышать их он мог только от… Но прежде всего им следовало предстать перед местным ареопагом.
— Знаешь, — сказал Иолай, когда они пошли к совету старейшин, — мы всегда можем уйти. Думаю, что тогда нам будет гораздо проще встретиться с этими заговорщиками.
Геракл покачал головой:
— Мы не можем уйти. Мы уже здесь.
— Я знаю, что мы сейчас здесь. Но это не означает, что мы обязаны оставаться здесь и завтра.
— Обязаны.
Иолай вздохнул:
— Что ж, возможно, ты и прав. — Тут его лицо просветлело. — Но ведь мы все-таки должны посмотреть на претенденток, верно?
Геракл кивнул и даже слегка улыбнулся.
— Тогда все в порядке.
Когда они подошли к мраморным ступеням, один из старейшин, облаченный в пышную темно-зеленую хламиду, отороченную золотыми нитями, повернулся к ним и нахмурился. Это был немолодой мужчина среднего роста, с густыми седыми волосами; лишь над ушами оставалось несколько черных прядей. На его лице, некрасивом, но приятном, Геракла поразили глаза — очень темные, глубоко посаженные под черными бровями.
— Что вам надо? — спросил мужчина. — Здесь никому не позволено находиться до завтрашнего утра.
Тихое позвякивание металла сообщило Гераклу о стражниках, стоящих за каждой колонной.