— А вот теперь я выпью.
Повернувшись спиной к Яношу и Ван Хорну, я облокотился на стойку, став лицом к Юрадо и его дружку. Когда я бросил взгляд на Викторию, которая была в паре ярдов от меня, то заметил, что она улыбнулась. Я послал ей воздушный поцелуй. В зале кто-то громко вздохнул, и тут же палец Начиты замер на спусковом крючке старого «винчестера».
Морено поставил на стойку бутылку хорошего виски и один стакан.
— Я с друзьями, — подчеркнул я.
Его лицо исказила боль. Бедняга не знал, как поступить. Ему помог Юрадо. Его огромная лапища обхватила горлышко бутылки.
— Нет! — рявкнул он.
Мне в ноздри ударил отвратительный запах огромного, давно немытого тела.
— Тебе, дружок, еще никто не говорил, что от тебя жутко смердит? — с издевкой спросил я.
В его глазах застыло неподдельное изумление от того, что кто-то посмел при всех над ним издеваться. Тем более что оскорбление исходило от человека меньше его ростом.
Он непроизвольно отнял руку от бутылки, а я, схватив ее, с размаху ударил ею Юрадо по голове. Взревев, он попятился назад, и в этот момент я, изловчившись, выхватил у него из кобуры пистолет и бросил его Ван Хорну.
По лицу Юрадо струилась кровь. Он было начал поворачиваться ко мне корпусом, как я поднял стоящий рядом стул и обрушил его на огромную голову и широченные плечи мексиканца. Я методически наносил удары стулом, пока тот не разлетелся в щепки.
Юрадо под моим натиском упал на колени и некоторое время простоял в оцепенении. Затем он поднялся с пола и, механически вытирая рукой лицо, уставился на меня.
— Ну что ж, отлично, ублюдок, — сказал я ему и принял боксерскую стойку. — Давай померяемся силой.
Как мне рассказывали, мой дед в молодости боролся за титул сильнейшего тяжеловеса с самим великим Бобом Фитзимсоном.
С первых дней, проведенных в школе, из-за малого роста меня постоянно кто-то избивал. Некоторое время мне удавалось скрывать побои от родственников. Ссадины и ушибы заживали на мне как на собаке, но в один прекрасный вечер, после того как меня подловили двое парней, учеников лудильщика, я заявился домой с лицом, похожим на сырой кусок говядины.
Дед мой, Микин Баун Киф, внимательно осмотрел мое лицо. Серые глаза деда были холодны, и даже улыбка, появившаяся на его лице, не смогла скрыть от меня его тревожного взгляда.
— Ты говоришь, их было двое? — спросил он и покачал головой. — Мне давно бы следовало тобой заняться.
Сбросив с себя пиджак, дед повел меня на двор, где я получил свой первый урок рукопашного боя, как спортивного, так и обычной уличной драки, где используются любые виды захватов.
Во мне было всего пять с половиной футов роста и около десяти стоунов веса. Весь свой небольшой вес я научился эффективно вкладывать в удары, в чем в тот вечер Юрадо смог убедиться самолично.
Сделав обманный удар левой, я правым кулаком врезал ему в зубы. Из рассеченной губы Юрадо брызнула кровь. Удар левой пришелся ему под дых. Раздался треск, словно от удара хлыста.
Я наносил ему удары ногой, делал паузу и снова нападал. Не давая ему опомниться, с легкостью маневрируя вокруг Юрадо и уклоняясь от его чудовищных кулаков, я делал обманные движения и наносил один удар за другим.
Большая часть посетителей, заметавшихся по бару, скопилась у выхода. Любопытные прохожие прильнули к окнам гостиницы. Янош, обливаясь потом, продолжал сидеть за столиком, обняв ладонями набалдашник трости. Рядом стоял Ван Хорн, сжимая в правой руке пистолет Юрадо.
Видимо, я успел расслабиться и не заметил ременной плетки в руке противника. По-боксерски пританцовывая, я вновь ринулся на него, но, получив от Юрадо хлесткий удар плетью по лицу, вскрикнул от сильной боли.
Но гораздо хуже мне пришлось, когда он потянул на себя свою плеть, обмотавшуюся вокруг моей головы. Мне пришлось податься ему навстречу, и в этот момент он ударил меня прямо в лоб. От его сокрушающего удара я отлетел к стойке бара. Его приятель ударом ноги поверг меня на пол. Лежа на спине, я видел, как Юрадо, поспешно подойдя ко мне, занес ногу, чтобы раздавить мне череп. Уходя от смертельного удара, я перекатился на бок, обеими руками схватил занесенную надо мной ногу и резко повернул ее. Юрадо упал поперек, придавив меня своей огромной тушей. Сцепившись, мы катались по полу между столиков, стараясь выдавить друг другу глаза. В конце концов я оказался верхом на Юрадо, и, прежде чем сообразил, что делать дальше, от его пинка коленом свалился на пол. Поднявшись, я увидел надвигающегося на меня противника с лицом, залитым кровью. Но мне было не страшно. Краем глаза я заметил Викторию и рядом с ней Начиту, державшего ее за руку. В напряжении полуоткрыв рот, она смотрела на дерущихся и была похожа на ощетинившуюся кошку.
Теперь Юрадо был готов меня убить. Это я понял по его свирепому лицу. Согнув пальцы, Юрадо выставил ладони вперед и, словно бык, двинулся на меня. Я швырнул стул и, попав ему по коленям, нанес боковой удар в голову. Вторично за этот вечер он оказался на четвереньках.
Его приятель, стоявший у барной стойки и, как я полагаю, решивший, что предводителю приходит конец, выхватил пистолет. Но проделал он это недостаточно быстро. Блеснула холодная сталь двухфутовой пики венгра. Дружок Юрадо, закричав, уронил пистолет на пол и схватился за окровавленное запястье.
И вновь я был поражен недюжинной силой Юрадо. Медленно поднявшись с пола, он бросился вперед, зацепив меня плечом. Меня отбросило к стене. Думаю, не поскользнись в этот момент Юрадо, мне бы пришел конец. Как только я выпрямился, он снова пошел на меня. Захватив руку, я резко повернул его плечо внутрь и, перекинув через бедро, бросил противника в окно.
Осыпаемые мелкими осколками оконного стекла, уличные зеваки разбежались в разные стороны. Перемахнув через подоконник, я оказался на веранде и поддел ногой поднимавшегося было на ноги Юрадо. Тот вывалился на улицу.
Я смотрел на лежащего на земле бандита, и мне жутко захотелось вздернуть его на одной из опор, подпиравших веранду. Устало привалившись к столбу, я огляделся и увидел в толпе в четырех-пяти ярдах от себя Викторию.
Ее лицо показалось мне очень бледным, глаза — необыкновенных размеров. Я улыбнулся или решил, что улыбнулся, так как лицо мое теперь представляло неизвестно что. Затем, Бог мой, произошло нечто невероятное.
В глазах Виктории застыл ужас, лицо задрожало, словно тонкое стекло под сильным ударом, рот открылся, и я уже был готов услышать сдавленный вопль. Но вместо этого она выкрикнула мое имя:
— Э-э-м-м-ет!
Именно так, нараспев, но достаточно четко произнесла его Виктория.
Я повернулся и едва успел увернуться от ножа Юрадо. В этот миг из-за его спины неожиданно появился Начита и бросил мне свой нож. Тот упал рядом и ударился о деревянный настил.
Боже, что со мной произошло? Я снова был полон жизненных сил и энергии только от того, что услышал свое имя из уст самого дорогого мне человека. Позже Виктория рассказала, что, когда я, подобрав нож Начиты, бросился на противника, на меня было жутко смотреть.
Скорее всего, это было именно так, потому что Юрадо тут же отшвырнул свой нож в сторону и растворился в темноте.
Обернувшись, я увидел в отблеске горящих в гостинице ламп целое море желтых лиц, на многих из них застыл страх. В дверях появился Ван Хорн. Подойдя ближе, он подставил руку, чтобы я не упал, потом он что-то говорил, но его голос доносился до меня как будто из-под земли. В эту минуту я жаждал видеть всего лишь одного-единственного человека на земле, и этим человеком была Виктория.
Она стояла неподалеку и почему-то плакала. С чего бы это? — подумал я. И тут меня словно озарило.
— Как меня зовут? — взволнованно спросил я. — Как мое имя?
Ничего страшного, что имя мое она произнесла вновь нараспев.
— Эмме-ет, — ответила она. — Эмме-ет.
— А теперь пойдем, — сказал я. — Пока я не свалился и не опозорил нас перед всем миром.