– А его подруга, фрау-СС Фройнштаг?
– О, фрау-СС!.. Тоже опытная, хорошо подготовленная диверсантка, принимавшая участие в нескольких сложнейших операциях.
– Как, например, операция по аресту венгерского правителя адмирала Хорти?
– Неужели делилась воспоминаниями? – не поверил фон Шмидт собственному предположению.
– Просто в свое время наш Черный Князь с восхищением рассказывал об этой будапештской операции Скорцени, приводя ее в качестве примера профессионализма истинных диверсантов.
– С его стороны выглядит благородно.
– Кстати, среди прочего, он отметил, что первый диверсант рейха «с деловой активностью» использовал во время этой операции «женский фактор». Не в ходе самого ареста Хорти, а до него, на этапе налаживания отношений с правящей венгерской элитой.
– Тогда он и в самом деле имел в виду гауптштурмфюрера Лилию Фройнштаг.
– Как командир боевых пловцов, Черный Князь часто прибегал к анализу операций Скорцени, так сказать, в виде наглядного пособия. И чувствовалось, что он по-настоящему восхищается подвигами первого диверсанта рейха.
– Значит, и впрямь считал себя учеником Великого Отто. В диверсионном деле, естественно.
Январь 1949 года. Албания.
Борт крейсера «Краснодон»
…Подполковник метнул в сторону командира конвоя мимолетный, но явно осуждающий, взгляд, на который командующий Влёрской базой обязательно должен был обратить внимание. Меньше всего Гайдуку хотелось сейчас, чтобы Ставинский поссорил его с албанцем, которого он уже наметил для «активной разработки».
– Насколько мне известно, – заметил тем временем адмирал, – Скорцени не имел обыкновения заранее объявлять о своих планах и уж тем более – угрожать противнику какими-либо операциями. Вспомните хотя бы, как он переиграл итальянцев и их союзников во время похищения из-под ареста дуче Муссолини.
– Как же, операция «Дуб»!.. Название, конечно, неудачное, откровенно дубовое. Но именно эта операция с момента своего завершения стала диверсионной классикой. В таких сложнейших условиях, не потеряв во время самого похищения дуче из горного отеля «Кампо императоре» ни одного бойца, по существу, избежав какого бы то ни было кровопролития…
– Мне понятен ваш восторг, капитан; как понятно и ваше стремление по достоинству оценить опыт и мужество противника, но…
– Это не восторг, – пренебрежительно взмахнул рукой капитан второго ранга. – Обычный анализ действия профессионала. Истинного профессионала. Это восторженный факт!
Карганов ожидал, что советский контрразведчик возмутится по поводу его «коленопреклонения» перед обер-диверсантом рейха, но вместо этого подполковник неожиданно спросил:
– Вам что-либо известно о том, где именно находится сейчас бывший «личный агент фюрера по особым поручениям» Скорцени и что он замышляет?
– Толком этого не знает никто. «Человек со шрамом» обычно возникает буквально ниоткуда, причем в самых неожиданных странах и краях, под самыми неожиданными именами. «Демократическая общественность», как всегда, в шоке. Но, что странно: все эти «антифашиствующие патриоты» почему-то оживают лишь после того, как бывший личный агент фюрера по особым поручениям убывает из страны.
– Существует еще одна странность. Чего стоят все его подложные паспорта и такие же подложные имена? Какая уж тут, к черту, конспирация при его-то почти двухметровом росте и исполосованной шрамами физиономии?
– В том-то и дело! Восторженный факт. Человек с такими внешними данными вообще не должен служить ни в разведке, ни в диверсионных подразделениях. А ведь Скорцени не просто служил, а сумел стать легендой диверсионного мира.
– Все же в войну было проще. Тем более что, как офицер Главного управления имперской безопасности, Отто всегда находился на вершине диверсионной пирамиды. Но как он умудряется вояжировать в наши дни? При какой такой конспирации?
– Он, собственно, и не конспирируется, поскольку понимает всю бессмысленность этого занятия.
– Не утомляйте меня загадками, капитан.
– Псевдонимы, национальности и подданства, которые до сих пор значились в его паспортах, – всего лишь дань приличию. Да-да, господин подполковник, – всего лишь дань благопристойности, которую эсэсовец Скорцени, как бывший офицер СД и личный агент фюрера, старается соблюдать в отношениях с пограничными службами, таможенниками и антифашистски настроенной прессой тех стран, которые он удостаивает своими визитами.