– C'était terrible[1], – согласилась ее спутница, – Простите еще раз, Натали. Я не знала, что в доме еще кто-то есть, иначе бы не оставила ваши вещи без присмотра.
Голова гудела еще больше, чем на рассвете.
– Я вычту стоимость юбки из твоего жалования.
Дверь скрипнула.
– Добрый вечер, дамы. Господин Медников.
Отец Василий надеялся, что успеет переговорить с Учи до его возвращения.
– Добрый, Матвей Леонидыч, добрый.
– Мы до сих пор друг другу не представлены. Наталья Романовна, – барышня протянула сыщику худую руку. Тот слегка прикоснулся губами. – Что слышно про пароход?
– Увы, но пока ничего.
– Вот и мне так сказали на пристани.
– Отчего же вы спрашиваете меня, если сами справлялись?
– Для достоверности. Меня ведь могли обмануть – люди здесь настроены крайне враждебно.
– Я бы хотел кое о чем вас спросить, господин Медников.
– Прямо сейчас? Хорошо. Куда бы нам с вами пройти?
– А что, если парохода не будет и завтра? – в голосе Натальи Романовны вновь показались нервические нотки. – И послезавтра? И через месяц?
– Ну что вы – так быть не может. Даже в самом худшем случае – не больше пары недель, – попытался утешить отец Василий.
– Пара недель! Просто чудесно!
– В худшем случае, но мы-то станем верить в лучшее?..
– И ведь даже занять себя в глухомани нечем. Чаи, сплетни и церковная служба – вот и весь досуг. У меня даже книг нет – все остались в украденном чемодане.
– Сожалею о ваших лишениях, однако вы не совсем справедливы. Сегодня, к примеру, будет прием в городской управе.
– Неужто голова вернулся?
– Нет. Его дает капитан. Как я понял, по случаю официального назначения комендантом или что-то наподобие.
Мир не иначе, как сошел с ума.
– Прямо-таки Валтасаров пир, – заметил отец Василий.
– Непривычный подход, – кивнул сыщик. – Но в нем есть рациональное зерно: люди нервничают и нуждаются в передышке.
– Первая хорошая мысль, что я услышала за два дня.
Как они похожи, все эти приезжие. Такие черствые, безучастные, такие…
Отец Василий просто устал. Вот бы сунуть голову в бочку с холодной водой – а потом поспать.
– Вы пойдете на этот прием?
– Капитан меня приглашал.
– Тогда я попрошу о соседском одолжении. Наталье Романовне и впрямь не помешает отвлечься. Возьмите ее с собой.
– Пожалуй, я бы не отказалась.
– Подготовлю платья, – встала Катерина Семеновна.
– Одно. Тебе стоит остаться и присмотреть за вещами – как бы снова с ними чего-нибудь не случилось.
– Как скажете.
– Буду рад компании, – запоздало согласился сыщик. – Вы тоже присоединяйтесь – заодно там и поговорим.
– Не могу я – вечерню служить надо. Да и не любитель я таких вечеров. И говорить-то на людях несподручно. Лучше уж завтра спокойно потолковать, на свежую голову.
Сыщик, хоть и явно нехотя, согласился.
– Вы тогда собирайтесь, а я пойду… К службе готовиться.
Надо Ефросинью утешить и вернуть.
***
Из-за барышни с пристани Николаев не успел опросить священника – и тот, похоже, вполне довольный, спешно ушел.
Теперь же она мешала собраться с мыслями, то и дело окликая из-за стены:
– Кто еще будет присутствовать на приеме?
– Весь здешний свет, если я понял верно.
– Да, а кто именно?
– Не знаю: почти ни с кем не знаком. Я здесь столько же, сколько и вы.
– В этом городе одеваются весьма скверно. Похоже, тут нет не только представлений о моде, но и малейшего вкуса.
Может быть – в таких вопросах Николаев был не силен. Зато для такого несложного дела, каким оно казалось еще вчера, тут в избытке имелись подозреваемые – а ведь он даже не со всеми поговорил.
– Отчего они так враждебно настроены к нам, Матвей Леонидович?
– Если вам так показалось, то вряд ли дело именно в вас или во мне.