– Господин сыщик! Барышня! Пожар! Вставайте!
Напрасно их тревожит. Какие у них причины пускаться на помощь? Даже ведь не соседи, хотя они, поди, не то, что соседу – отцу родному, поди, десять раз бы подумали прежде, чем помогать.
Да и какой с них толк?
Однако, обуваясь на ходу и устремившись к двери – едва не сбитый перепуганным Того – отец Василий услышал шлепанье в горнице. Похоже, Николаев поднялся.
На берегу снова толпа, взбудораженная куда пуще, чем накануне. Вот и дружинники: перемазанные в саже лица видны ясно, несмотря на темный предрассветный час. Огонь от остова вздымался до самых небес, ярко освещая всю округу. Он бесновался над самой водой – чудилось, будто горит и сама река.
– Подожгли, да ведь не керосином – намеренно какую-то адскую смесь намешали, – подтвердил еще не до конца оформившееся подозрение отца Василия старик Рыков, командир дружинников. – Все, нечего тут больше тушить. Оно ж даже в воде не гаснет. Авось, как-нибудь да потонет, когда все выгорит.
– Разве не дурость – последнее судно в городе сжечь? Да Ялов начисто умом повредился, – возмущался Лещук ровно на том месте, что накануне сам Ялов. – Думает, небось, что раз путейщик, то и уголовщина с рук сойдет?
– За такое – да и к братцу бы на прииски. Лет на пять, – злорадно-мечтательно откликнулся кто-то, чей голос отец Василий в общем гуле не узнал.
– Где сам-то Ялов? Отчего посмотреть не явился на своих рук дело? – и этот голос кажется незнакомым.
– Что он, дурак? Глядит, небось, откуда-нибудь с высоты да издали, – а это, кажется, купец Разумов. И он тут как тут.
– А я слыхал – все наоборот. Надо как раз самому явиться туда, где сделал чего-то. Так, чтоб побольше народу тебя увидало. Дело, говорят, верное: в таком разе легавые на тебя ни в жизнь не подумают, – уверенно сообщил тот, злорадник.
Понять бы, кто он.
– С твоих слов выходит, что тогда Ялов точно не при делах, – усмехнулся Лещук.
– А кто ж еще, если не он?
Отец Василий приблизился на пару шагов – заметив его, говорившие замолчали. Резануло: прежде при нем языки чаще развязывались, нежели прятались понадежнее.
– Отец Василий, –сказал Разумов. Как видно, просить благословения в нынешних обстоятельствах считал неподобающим.
– Кто-нибудь пострадал?
– Вон они.
Разумов указал головой в сторону – туда, где прямо на земле сидели двое. Отец Василий и сам без труда бы заметил их, если бы не был так занят чужим разговором. Руку одного из них осматривала сестра – тот кивал и отвечал. Второй обхватил себя за колени, склонил голову и не шевелился.
В шаге от них курили и ежились, обсуждая происшествие, те из команды, кто при пожаре не пострадал.
– Как они?
Вторая сестра, присевшая над саквояжем, обернулась:
– Ничего.
– Как это произошло? – спросил голос Николаева из-за спины.
Покинув дом, отец Василий не видел его, и уже и думать забыл о том, что сыщик где-то здесь. Тот же тем временем оставался верен себе – высматривал и выслушивал.
Впрочем, не то же самое ли делал и отец Василий?
– Да как? Спали мы, – ответил вчерашний в пестрой рубахе – тот, что дерзил накануне Ялову. – Вот Васька – его черед охранять – он что-то видел. Васька!
Раненый, сидевший без движения, поднял голову:
– Да что я там видел? Стоял вот, курил. Вдруг – бац – что-то к самым ногам. Вроде бутылки, а в ней тряпка – точно хвост какой. С берега бросили.
– И дальше что?
– А дальше – я как почуял что: в сторону сразу. И все: она раз – и везде огонь.
– Точно – Бог миловал. Тронул бы – без ноги, небось, остался, – заметила тихо подошедшая Ефросинья.
– В клочья б разорвало, – уверил все тот же голос, что мечтал о каторге для Ялова, скрытый толпою так, что свет пожара на него не падал. Как ни пытался отец Василий, а не мог его разглядеть.
– Любопытно, что это за смесь, – сказал вполголоса Николаев, и продолжил громко и четко, как всегда: – А на берегу вы кого-нибудь видели?
Раненый сонно, медленно потер лицо и глаза прежде, чем отвечать:
– Шутите? Как? В темноте? Да и не знал я, что туда глядеть надо.
– Погодите-ка: ведь это вы прибыли вместе с Яловым, – подошел Лещук. – Весь город болтает, что вы ему помогли.
– Никодим! – окликнули обеспокоенно.
– Хм, ну, положим, все так – и что с того?
– А то, что чую – виноватым в поджоге Ялов точно не будет. А, того и гляди, выйдет, что мы сами свой баркас и спалили.